Академия Высших: студенты
Шрифт:
– А как она отследит, влюбился ты или нет? – удивился Раст. – По биометрии?
Мурасаки оттянул рукав, показывая непривычно голое запястье без браслета.
– Ого, значит, все серьезно, – вздохнул Раст. – И чем я могу тебе помочь?
– Поговори со мной, – попросил Мурасаки.
– Надеюсь, ты влюбился не в меня? – с подозрением спросил Раст.
Мурасаки невесело рассмеялся.
– Лучше бы в тебя, если честно. Это было бы проще. Чоки надавал бы мне по шее, объяснил бы, кто чей малыш, и я бы ходил и страдал с гордым видом. Мне было бы больно внутри, но снаружи
– Все было бы не так, – серьезно возразил Раст. – Если бы Чоки узнал о чем-то таком, он бы замкнулся и перестал бы со мной разговаривать, а я бы ходил вокруг него и догадывался, в чем проблема. Чоки очень переживает, что я однажды брошу его.
– А разве ты можешь? Вы же вроде… один человек?!
– Нет, конечно. Мы два разных человека. С разными душами. С разными судьбами.
– Но Чоки верит, что… – Мурасаки запнулся.
– Да, – кивнул Раст, – Чоки верит. Мы с детства были с ним как братья, даже ближе, если это возможно. Я согласился на Академию, потому что она была его мечтой. Я думал, что его примут, меня – нет, и я смогу дальше идти своим путем, пока он будет учиться. Я же не знал, что меня тоже возьмут. И что Чоки так боится остаться в одиночестве. Без меня.
Мурасаки внимательно посмотрел на Раста.
– Тебе… очень тяжело?
– Я привык, знаешь. Здесь не так уж и плохо. Кормят, поят, есть собственная спальня.
– Но чего-то нет?
Раст кивнул. Посмотрел на Мурасаки, словно хотел что-то сказать, но передумал.
– И что ты будешь дальше делать?
– Начнутся занятия, вернусь в студгородок, что же еще я могу делать?
Мурасаки пожал плечами.
– Не знаю. Уйти из Академии. Заняться тем, чем ты хотел бы заниматься. Найти то, чего тебе не хватает. Чоки привыкнет.
– Для этого надо понять, кто я, малыш, – грустно сказал Раст. – Вот я и пытаюсь понять. Пожить отдельно от Чоки, от Академии. На каникулах это было невозможно. Очень утомительно быть живым воплощением бога, знаешь ли.
Мурасаки тряхнул головой.
– Не понимаю. Ты же сказал, что не веришь…
– Никого не волнует, верю я или не верю. Меня выбрали воплощением бога-разрушителя, когда мне было несколько дней. Сколько я себя помню, меня так всегда называли. Всегда. Но я никогда не чувствовал никакой связи с высшими силами, ничего такого. Чоки другой. Он… – Раст запнулся. – Для него это все настоящее. А я будто играю, делаю вид, что верю в эту легенду, в свою древнюю душу. Даже если я скажу, что я простой человек, думаешь, что-то изменится в отношении ко мне? Ровным счетом ничего.
– Ты не простой человек, – возразил Мурасаки. – Никто из нас не простой человек. Ты же понимаешь.
– Я о другом, Мур. Вот Чоки заходит в храм – и у него слезы на глазах. А я ничего не чувствую. Когда мы прилетаем на каникулы, проводятся праздники, церемонии, нам приносят какие-то подарки. Чоки… так серьезно к этому относится. Никогда не выбросил ни одного цветочка, что принесли на его алтарь.
– И где он их хранит?
– О, у нас большие храмы, – рассмеялся Раст. – Очень большие. Не в этом дело. Он говорит, в
– А тебе тоже приносят цветы?
Раст рассмеялся.
– Редко. В основном еду. Иногда украшения.
– Тобой быть выгоднее, – улыбнулся Мурасаки.
– Ну да, я умею готовить. Кстати, если мы с тобой тут окончательно промокнем и проголодаемся, пойдем ко мне, сделаю нам что-нибудь…
– Из жертвенных запасов?
– Нет, конечно, буду я еще продукты сюда возить! Купил, но для себя одного готовить лень. И грустно.
Они почти одновременно выбросили стаканчики в урну и посмотрели друг на друга.
– Я говорил о себе, – улыбнулся Раст. – Ты же не этого хотел, малыш?
– Нет, – честно признался Мурасаки, он открыл было рот сказать, что может позвать Чоки на обед, чтобы Расту еще веселее было готовить, но вместо этого сказал совсем другое. – Мне так плохо, Расти, я не знаю, что делать. Мне так плохо без нее, но когда я вижу ее, мне еще хуже.
– Ты ей не нравишься?
Мурасаки усмехнулся.
– Это неважно. Мне это неважно. Мне плохо не из-за этого, а потому что… я не знаю, что дальше, понимаешь?
– Никто из нас не знает, – ответил Раст, пожимая плечами.
– Я не об этом, – тихо сказал Мурасаки. – Я боюсь себя, боюсь ее, боюсь, что могу наделать глупостей…
– Мур, ты слишком много думаешь, – вздохнул Раст. – Начни с простых вопросов. Тебе нельзя, но ты влюбился – ты хочешь, чтобы это закончилось? Иди к Констанции и попроси исправить твою биохимию, пару инъекций, и от твоей влюбленности не останется и следа. Хочешь, чтобы продолжалось, но не хочешь проблем? Делай вид, что ничего не происходит. Будешь хорошо стараться, твоя девушка даже не узнает.
– Поздно, я ей уже сказал.
– Зачем? Вот придурок, – покачал головой Раст. – Чтобы и она страдала?
– Чтобы она знала и не ревновала. Мне невыносимо думать, что она может переживать из-за… из-за девочек, с которым я дружу. Я вижу, как она на них смотрит.
– Лучше бы это был я, – вздохнул Раст. – Лучше бы ты влюбился в меня, все было бы проще. Так какой совет тебе нужен?
Мурасаки пожал плечами и отвернулся к фонтану.
– Я толком даже не знаю. Я просто не знаю, что правильно, что нет. Я никогда не видел, как строятся отношения у нормальных людей. Все время думаю, правильно я поступаю или нет. Если я рядом – не слишком ли я навязчив. Если я не рядом – не слишком ли я равнодушен. Если я шучу, не глупые ли это шутки.
– Насчет последнего можешь быть уверен – глупые, – сказал Раст. – У тебя все шутки глупые. А насчет остального… ты думаешь, кто-то знает? Думаешь, есть правила – вот столько минут вместе нормально, а на час больше – все, уже навязываешься?
Мурасаки вздохнул.
– Я не дурак, Раст.
– Да, ты не дурак, но когда дело доходит до отношений, все мы сначала дураки, я так думаю. Вот я уходил, а Чоки пытался меня остановить. Я видел, что он хочет, чтобы я остался, но не знает слов, которые могли бы меня задержать.