Академия

Бутырская Наталья

— Возле закатных ворот есть дом, где сдают комнаты. Там всегда останавливаются приезжие чиновники. А если пройти дальше, к складам, то увидишь красный дом с цаплями. Его всегда снимают торговцы, потому что есть место, где и животных разместить, и груз в безопасности оставить. А еще на нашей улице живет чокнутая старуха, у нее муж погиб в шахтах, а сын застудился и помер еще мелким. Так она всегда к нам пристает, мол, сынок-сынок. Ищет все время сына, хотя сама его в камень укладывала. Если чокнутых не боишься, можешь к ней напроситься.

— Отлично.

Показывай, где она живет.

Парни переглянулись между собой, кажется, они не ожидали, что Байсо согласится на такой вариант.

Они провели его до нужного дома. Самые богатые дома находились на южных склонах гор, а это был северный склон, и тут в каждом доме было много-много комнат, в каждой из которых жило по семье. Дома отапливались настолько хорошо, что снег таял даже на крыше. В каждой комнате было по несколько огненных камней, в крупные вливали немного Ки, и они после этого долго-долго грели воздух, на мелких — готовили пищу. Также у всех детишек были камнесветы, отчего издали казалось, что по улицам бестолково носятся искры, то сбиваясь в кучи, то рассыпаясь. Нечистоты, как пояснил Кривой, скидывались в пустое ущелье. Пустое — то, в котором не было ручья.

На самом восточном конце города были еще одни ворота, но они открывались лишь летом, когда снег полностью стаивал и уходила вода. Через них изредка проходили люди из соседней страны, страны Белокрылого Быка. А караваны и путешественники предпочитали южный перевал, открытый для перехода всю зиму и все лето, там и город побольше, побогаче. А здесь, в Ваньшане, кроме гор и шахт, толком ничего и не было.

Кривой ткнул пальцем в дверь чокнутой старухи и сказал:

— Дальше сам. И ты говорил, что это первое задание. Плати!

Байсо чуть приподнял бровь:

— Разрешаю оставить монеты, что ты подобрал. Приходи завтра, дам еще задание. Не забудь прихватить камнесветы.

Парни, оказавшись на родной улице, осмелели, но Байсо решил пока не обращать на это внимание. Завтра он еще раз покажет им, что его лучше слушаться, а пока нужно было разобраться с жильем.

Мальчик снял головную повязку, взлохматил волосы, постучал в дверь и жалобно проскулил:

— Мама! Мама!

Кривой и Сиволап переглянулись и отошли подальше, не сводя с Байсо глаз.

Дверь внезапно распахнулась, и оттуда вышла женщина, закутанная в драный коврик, ее волосы не были уложены и свисали грязными прядями до пояса.

— Сынок? — она изумленно смотрела на маленького мальчика, стоящего перед ней. — Это ты, сынок?

— Да, мама, — пропищал Байсо. — Ты не узнаешь меня? Я так замерз в горах. Мои волосы побелели от холода!

— Сынок, — женщина обняла мальчика и расплакалась, — мой Бохай! Почему ты так долго гулял? Я же говорила, чтобы ты играл рядом с домом.

У Кривого и Сиволапа мурашки пробежали по спине от этой странной картины.

— Прости, мама. Я больше не буду! — расплакался и Байсо. — Не ругай меня. Я всегда тебя буду слушаться!

— Конечно, мой Бохай.

Заходи скорее домой! Сейчас накормлю тебя горяченьким.

Она сняла с себя коврик, укутала мальчика и ввела его в дом, закрыв дверь.

Сиволап не рассказал Байсо все истории, что ходили про эту женщину. Говорили, что она сама в голодный год убила своего сына и съела его. И что она бродит по ночам по улицам, находит детей, что слишком заигрались и забыли вовремя вернуться, отводит их к себе, убивает и ест их. Еще говорили, что она закопала тело сына под своими рисовыми полями, поэтому у нее самые богатые урожаи, и она питается только одним рисом.

На следующее утро Кривой и Сиволап никак не могли решить, как им следует поступить. Постучать к старухе и позвать белоголового? А если она им не наелась и затащит их в дом? А если не постучать и белоголовый жив, то он может рассердиться. А если старуха на него напала, он ее победил и сейчас злится на Сиволапа за такую подставу? Куда ни кинь, везде словно край Пропасти.

Наконец, после долгих раздумий мальчишки решили, что постучать должен кто-то один, и если на него нападут, то второй сможет убежать и позвать на помощь. Осталось только выбрать, кто же пойдет к двери. Сиволап говорил, что идти должен Кривой, ведь он дольше общался с тем пацаном. Кривой же именно поэтому и утверждал обратное, мол, и так страху натерпелся, пока в него ножом тыкали.

Но тут дверь сама распахнулась, оттуда вышла та старуха, и Кривой едва смог ее узнать. Ее волосы были чисто вымыты и уложены в традиционную прическу, она была одета в старую добротную одежду, хоть и болтавшуюся на ней, как на палке, и она улыбалась. Кривой даже подумал, что она вовсе и не старуха, а обычная женщина, ровесница его матери.

— Бохай! Долго не гуляй. Далеко не ходи! — говорила она невысокому мальчику, чьи белые волосы были скрыты теплой вязаной шапкой, надвинутой по самые брови.

— Хорошо, мама! Я недалеко. Вон и друзья за мной пришли, — помахал он им рукой.

Кривой и Сиволап подумали, что лучше бы не злить этого парня, раз он смог приручить старуху-людоедку.

— А мы тут как раз за заданием идем. Кстати, как тебя звать?

— Зовите меня Бохай, — улыбнулся им Байсо, — а то мама разозлится.

— А она что? Твоя настоящая мать?

— Конечно, — кивнул Байсо, — я ведь когда пропал?

— Ну-у-у, — попытался вспомнить Кривой, — я еще маленький был, зим наверное семь или восемь назад.

— Я не погиб, меня забрали отсюда люди императора, сказали, что во мне сидит страшный зверь, который может уничтожить целую страну, и его нужно воспитать. Меня долго держали в цепях, пытали, от чего мои волосы поседели. Сами видите же! Но потом я смог вырваться и потребовал, чтобы меня привезли домой, иначе я сожгу всю столицу. Вот меня и привезли на драконе.

— А зачем ты тогда спрашивал название города?

— Я хотел проверить, правильно меня привезли или обманули.

— А если бы обманули?