Акционерное общество женщин
Шрифт:
– Чего хорошего, какие-то пытки в подвале.
– У тебя навязчивая идея с этими пытками в подвале. Секс – это наслаждение. Так хочется всегда хотеть секса.
– Никогда не видела в этом наслаждения, даже в молодости. А теперь уж… Мне хорошо, я забыла про депрессии, работаю, чего со мной не было никогда в жизни. Что вам еще от меня надо? Не приставай ко мне. Не могу представить себе, что занимаюсь с мужчиной любовью. Нет, представить-то я все могу, даже с удовольствием, но как фильм ужасов. Ты просто еще не перешла «за грань», и это хорошо.
– У меня уже второй год климакс, о чем ты? Одуреваю от приливов. Никогда не думала,
– Моя соседка Люська ночью вскакивает с постели и буквально начинает в исступлении рвать на себя створки окон, намертво заклеенных на зиму, чтобы воздуха глотнуть. А ее муж говорит, что она сумасшедшая.
– Полин, это же реальные страдания. Они не связаны ни с комплексами, ни с причудами, ни с пустотами. Это объективное состояние, гормональная перестройка. Даже самые близкие мужчины не представляют себе, через что мы проходим. Никто не в силах описать, как это невыносимо – вот этот момент, когда нечем дышать и кажется, что тело плавится и себя невозможно контролировать.
– Вот я и не понимаю, как можно в таком состоянии еще думать о сексе?
– Очень даже можно, прилив прошел, и ты снова человек. Просто кидаться, как раньше, на мужчин – это в прошлом. А так, время от времени… С Клаусом вполне. С новым мужиком, в которого влюбиться до смерти, тем более. Но влюбиться трудно, голова занята не тем. А как хочется, чтобы снова заколбасило от желания!
– Ты все-таки еще очень молода, Катька, в тебе уйма желаний. Мужчины это чуют и сами на тебя кидаются. Как и на Алену.
– Это просто потому, что мы так выглядим. Вы с Кысой слабовольные. Ни груминг вам не нужен, ни йога, ни диеты.
– Оставь нас с Кысой в покое. Еще Мэтью вам объяснил, что главное – свобода. У меня своя свобода, у тебя и у Алены другая.
– Мужчины всегда кидаются на успешных женщин. Это наш крест.
– Вот и несите его с честью. Привет Клаусу!
У Катьки сердце сжалось от нежности, когда, выйдя из такси, она увидела Клауса, стоящего на крыльце. Родной и такой красивый, стройный, в черных джинсах и сером пуловере на пуговках. Он открыл бутылку ледяного рислинга, взахлеб рассказывая, как Эрна счастлива новой работой и неразлучна с Надеждой Константиновной. Вечером повел всех трех на ужин.
Эрна и Надежда Константиновна говорили только о Норин и Наташе, с которыми они постоянно обменивались идеями, изобретали новые подходы к клиенткам. Катька и Эрна на прощание обнимались, а Клаус не верил собственным глазам.
Гармония двух главных женщин его жизни преисполнила его уважением и к самому акционерному обществу женщин: похоже, те создали не очень понятный, но совершенно новый бизнес, отвечающий их глубинным потребностям. У Катьки язык чесался объяснить Клаусу, что проснувшаяся у Эрны любовь к миру и людям – это и есть то самое очищение от миазмов, но этого Клаусу было бы не понять.
В аэропорту Тегель они пили чай в лаунже «Эйр Берлин», Катька возвращалась в Москву. Вдруг Клаус спросил:
– Ты как без меня там живешь? Чем заполнена твоя жизнь помимо работы?
– По тебе скучаю, du bist so lieb, ты такой любимый…
– Ich fuhle mich einsam, immer warte ich und warte. Das ist sehr schwer.
– Mein Liebling. Es gibt keinen anderen Mann in meinem Leben.
– Ja, ja, sicher. Aber wie lange soll das noch so weiter gehen? Das ist doch keine normale Familie.
– Klaus, wer weiss, was das heisst – eine normale Familie? Willst du in Moskau leben?
– Was soll ich da?
– Damit du dich nicht so einsam fuhlst.
– Nein, das ist okay. Du hast recht. Ich kann nicht erwarten, dass du in der Kuche sitzt.
– Eben. Und das ist auch unnnotig, nicht wahr?
– Komm ganz schnell zuruck! Ich liebe dich, Kindchen [13] .
В
– Вы живете в Москве или в Берлине, а чем занимаетесь? Это был ваш муж в аэропорту, вы намного моложе его, угадал? Ах, это не муж… Так вы свободная женщина?
13
– Я себя чувствую немножко одиноко, я только жду и жду. В этом что-то ненормальное.
– Милый, в моей жизни нет другого мужчины.
– Да-да, понятно. Но сколько это все еще должно продолжаться? Это не нормальная семья.
– Клаус, кто знает, что это значит – нормальная семья? Ты хочешь жить в Москве?
– Зачем?
– Чтобы не чувствовать себя так одиноко…
– Нет, все ОК. Ты права. Я не могу ожидать, чтобы ты сидела на кухне.
– Вот именно. Это совершенно не нужно, правда же?
– Приезжай назад в следующий раз скорее. Я люблю тебя, малыш (нем.).
– Безусловно свободная. А вы?
– А я не женщина…
– Ха-ха, остроумно…
– Чем вы занимаетесь? Боже, руководящий работник?
– Не любите женщин – руководящих работников?
– Не люблю. Но не могу не признать, что в их властности есть возбуждающая сексуальность.
– Откровенно…
– Боитесь мужчин, которые говорят правду?
– Просто рановато для флирта.
– Тогда предлагаю вместе поужинать.
– У вас есть жена?
– Есть, а какое это имеет отношение к обсуждаемой теме?
– Могу предложить ей стать нашим клиентом. Судя по тому, что вы собой представляете, ей это должно понадобиться.
– А что я собой представляю, монстра, что ли?
– Отнюдь. Вполне распространенный тип мужчин.
– Так вы дадите мне ваш телефон?
– Конечно, только жду звонка не от вас, а от вашей жены…
Чушь какая-то, знакомиться в самолете… А что, в трамвае лучше? И где вообще правильно знакомиться, а где неправильно? Просто либо цепляет, либо нет. Зачем ей новый романчик? А почему раньше не думалось «зачем»? Надоели авантюры, потерявшие прелесть новизны? Все предсказуемо. Ужин, потом приглашение самого себя подняться в гости, на кофе…
Эти мысли плавали в Катькиной голове, пока она в машине уточняла со «Сковородкиной» сводные финансовые показатели в проспекте синдикации. Закончив разговор, уставилась в окно. Борисовские пруды, осенний, уже хрустящий от холода день, облетающая разноцветная листва… Сколько разных желаний… Какая глупость думать, что «за гранью» они умирают…
Алена и Коля Денисов вернулись из роуд-шоу, Коля сиял, рассказывая, что предварительные предложения об объемах подписки и цене размещения были лучше ожидаемых, возможно, они закроют синдикацию даже на двадцать – двадцать пять базисных пунктов ниже…