Акедия

ИЕРОМОНАХ ГАБРИЭЛЬ БУНГЕ

История древнего монашества представляет целый ряд ярких, незаурядных личностей – начиная с Антония Великого, чьё Житие, составленное Афанасием Александрийским, открывает изумлённому читателю мир первых насельников египетской пустыни [1] . Особое место среди «отцов-пустынников» занимает Евагрий Понтийский, которого мы избрали в духовные наставники [2] .

Евагрий принадлежит к третьему поколению монахов, его духовным учителем был Макарий Великий, ученик Антония Великого. Поэтому духовное учение Евагрия, помимо его собственного богатейшего опыта, отражает чистое и неискажённое «предание». В литературном отношении он, вероятно, был первым автором, записавшим изречения святых отцов. В его произведениях их можно встретить очень часто. Наряду с Макарием Великим к тайнам монашеского жития его приобщил Макарий Александрийский [3] . В личности самого Евагрия удивительным образом сочетались аскетичность, богословская глубина и исключительная творческая плодовитость. Чтобы полнее представить его духовное учение, проследим общую канву его жизни. В своих сочинениях он ничего не сообщает о самом себе, единственным источником сведений для нас является «Лавсаик» Палладия Еленопольского.

На протяжении долгого времени Палладий был его учеником и близким другом, поэтому достоверность сообщаемых им сведений не вызывает никакого сомнения. Увы, оригинал этого произведения считается утраченным [4] , а многочисленные разночтения в греческих рукописях говорят о том, что на протяжении веков к его тексту приложили руку многочисленные редакторы, чаще всего, неблагосклонные к Евагрию и его окружению. Много важных сведений об этом можно найти в подстрочных комментариях к академическому изданию, подготовленному доном Батлером [5] . Полный вариант Жития Евагрия дошёл до нас только лишь в коптской синаксари, если не считать пространного греческого фрагмента и многочисленных упоминаний, которые мы встречаем в «Церковной истории» Сократа Схоластика.

У исследователей нет окончательного мнения относительно того, следует ли упомянутую греческую рукопись считать сокращённым и «очищенным» переводом этого Жития. В определённом отношении жизнеописание Евагрия разделило участь его творений, которые в большинстве своём оказались либо утраченными, либо дошли в виде разрозненных фрагментов. Некоторые из них уцелели только потому, что долгое время переписывались под чужим именем и лишь недавно были «возвращены» их подлинному автору [6] ; другие из них доступны лишь в сирийском или армянском переводах, их текст нередко носит следы вмешательства позднейших редакторов. Таким образом, историку буквально по крупицам, опираясь на эти membra disjecta, приходится воссоздавать целостный образ одного из известнейших отцов пустыми и его учение.

К сожалению, нам практически ничего не известно о ранней юности и годах учения будущего инока. Сохранившиеся скудные сведения представляются вполне достоверными, поскольку Палладий мог их узнать только из уст своего учителя. Евагрий родился около 345 г. в городе Иворе близ Понта Евксинского (территория современной Турции). Его отец был хореписком (деревенским епископом) и, как сообщается в одной из рукописей, был «аристократом, одним из первых лиц в городе». Считалось, что уже с юности его умственное воспитание был доверено Григорию Богослову, однако проверить достоверность этого факта невозможно. Действительно, в своих произведениях Евагрий неоднократно упоминает имя Григория, но, вопреки всем ожиданиям, ничего не сообщает об этом факте, а последний, в свою очередь, говорит скорее обратное.

Хотя неизвестно, ни где Евагрий учился, ни кто были его учителя, его произведения убеждают в том, что он получил превосходное образование [7] . В частности, в них обнаруживаются блестящие познания в области математики, философии, риторики и, разумеется, богословия. Разностороннее образование в те времена было менее доступным, чем в наши дни,

и было привилегией выходцев из наиболее состоятельных семей. Можно предполагать, что Евагрий по своему происхождению принадлежал к той же среде, что и его учителя, и получил соответствующее воспитание. Невозможно точно сказать, когда именно Василием Великим (епископ в 370–379 гг.) он был поставлен в чтецы и вошёл в состав духовенства Кесарии Каппадокийской. По недоразумению считалось, что в эту пору он уже был монахом в одном из монастырей, реформированных Василием Великим. В действительности же его XXII Послание адресовано не Василию, как это считалось раньше, а Руфину, то есть относится к более позднему времени.

После смерти Василия Великого (1 января 379 г.) при обстоятельствах, которые, увы, остаются неизвестными, Евагрий поступает на службу к его ближайшему другу – Григорию Богослову. Именно он, с недавнего времени ставший константинопольским епископом, рукополагает Евагрия в сан диакона. В лице чрезвычайно одарённого молодого клирика Григорий Богослов обрёл верного друга и надёжного соратника в борьбе с арианами, в ту пору имевшими огромное влияние в столице Империи. Самое раннее из сохранившихся творений Евагрия, «Послание о вере», написанное в начале 381 года, красноречиво свидетельствует о его церковно-богословской деятельности. Чуть позже в своём завещании св. Григорий волнующим образом воздаёт должное преданности Евагрия, который, в свою очередь, всю жизнь с благодарностью и любовью вспоминал о своём учителе, который некогда его «насадил» во Христе. Весьма интересно было бы узнать о том, какую роль Евагрий играл на Втором Вселенском соборе 381 года, сражаясь на стороне своего епископа в богословских спорах, но об этом ничего неизвестно.

Когда летом того же года, устав от бесконечных интриг, св. Григорий отказывается от столичной кафедры и удаляется в родные места, он оставляет Евагрия при своём преемнике Нектарии. Последний, будучи к моменту епископской хиротонии простым мирянином, неискушённым в вопросах богословия, не мог не оценить помощь, оказанную ему молодым диаконом, весьма опытным в делах церковной жизни.

Однако духовная карьера Евагрия, обещавшая блистательное будущее, внезапно обрывается. Предупреждённый во сне о грозящей ему опасности (содержание этого сна нам передаёт Палладий) в связи с историей отношений с женой одного вельможи, воспылавшей к нему страстью, Евагрий поспешно покидает столицу. Вероятно, в 382 году он приезжает в Иерусалим с твёрдым намерением переменить свою, в общем, достаточно светскую, жизнь, в чём он поклялся на Евангелии в этом вещем сне. Однако, оказавшись в святом граде, где его приняла Мелания Старшая, он возвращается к прошлой жизни, всячески уклоняясь от исполнения принесённого обета. И только вследствие странной лихорадки, которая на шесть месяцев приковала его к постели и привела к вратам смерти, он исповедался в этом грехе Мелании. Вероятно, он обещал ей принять монашеские одежды и по истечении трёх дней таинственным образом был исцелён от недуга, который, видимо, был следствием нервного истощения. Этот любопытный факт показывает, что Евагрий был достаточно хрупкого физического сложения, чем отчасти можно объяснить его исключительную духовную чуткость.

Вероятно, на Пасху 383 года он принимает монашеские одежды из рук Руфина [8] и немедленно отправляется в египетскую пустыню – на родину древнего монашества. После двух лет, проведённых в Нитрийской пустыне (примерно в 50-ти километрах к юго-востоку от Александрии), он переселился на 18 километров, углубляясь в великую пустыню Келлий. Остаток своих дней он провёл в полуотшельническом житии в обществе самых выдающихся подвижников своего времени. Скончался он вскоре после праздника Богоявления в 399 году, в возрасте 54 лет [9] .

Как и многие монахи своего времени, Евагрий принадлежал к числу тех, кого сегодня назвали бы «поздним призывом» – его выбор был продиктован отнюдь не юношеским порывом. Скорее уж перипетии самой жизни этого тонко образованного и избалованного судьбой эллина «изгнали его в пустыню», как он сам в этом признаётся, почти против его воли [10] . Несомненно, это оставило свой след. Евагрий не скрывает, что ему нелегко было подвизаться в негостеприимной пустыне. Однако он мужественно выстоял под натиском соблазна вернуться в «мир» даже тогда, когда александрийский патриарх Феофил предложил ему занять епископскую кафедру в Тмуисе [11] . Чтобы избежать этой чести, он вынужден был искать прибежище в Палестине [12] , вероятно, у своих близких друзей – Руфина и Мелании.