Акелдама - кровавое поле битвы. Книга 3. Часть 1
Шрифт:
— Нет! — отчаянный женский крик. — Эри, нет!
Эребус застыл, так и не закончив движение, отчетливо ощущая, как такие любимые и желанные руки обвились вокруг него, пытаясь удержать, пытаясь спасти жизнь другого… Это было нестерпимо больно — он закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки — его любимая защищала другого, того, чьих поцелуев желала… И как бы он ни хотел его смерти, но больше причинить боль ей он был не в силах.
— Прошу тебя, остановись, не убивай
Хранитель медленно выдохнул и посмотрел полными ярости глазами на поверженного соперника, что выглядел сейчас почему-то растерянным и… разочарованным…
— Зачем… — стоном вырвалось у Исао. — Боги, Ангелика, зачем ты его остановила…
— Что? — глаза Эребуса расширились от понимания, а потом резко сузились.
Он прочно прижал руки хранительницы к себе, а затем отрывисто бросил непонятно откуда появившимся двум фигурам:
— В камеру его. Вы знаете что делать.
Призраки коротко кивнули и, резко вздернув на ноги Воздушного Властелина, бесшумно растворились.
Ангелика попыталась дернуться следом, но хранитель ее легко удержал.
— Эребус! — она была в ярости. — Пусти!
— Хорошо, — мужчина медленно выдохнул и опустил руки.
Хранительница попыталась снова броситься за Исао, но ее что-то не пускало — она с удивлением дотронулась до совершенно прозрачной стены, что отгородила их с Эребусом от остального зала, фурией обогнула его и замерла, вглядываясь в его совершенно бесстрастное лицо.
— Эребус! Что ты себе позволяешь!
Он усмехнулся уголком губ и неопределенно пожал плечами. Ангелика полыхнула взглядом, буквально сочащимся тьмой, но он и бровью не повел, только отметил, что с каждой секундой она становится все более материальной.
— Выпусти меня! — она уже кричала.
— И куда ты пойдешь? — лениво поинтересовался он, небрежно вытирая кровь, сочащуюся из рассеченной брови. — Вызволять этого мальчишку? Нет, я не пущу тебя.
— Тебе меня не удержать!
— Ошибаешься, Ангелика, — он смотрел на нее сквозь ресницы, чтобы она не могла заметить в глубине его глаз то, что выдало бы его с головой — да, он мог удержать ее силой, но не станет этого делать, не станет принуждать, хотя… горькая усмешка скользнула по его губам.
— Будь ты проклят! — она снова попыталась вырваться, и снова все ее усилия пропали даром.
— Я уже проклят, — шепнул он вдруг оказываясь невероятно близко к ней. — Давным-давно…
— Оставь мальчика в покое, — ее глаза умоляли. — Прошу тебя, не мучай его.
— А ты хоть понимаешь, что он просто играл с тобой,
— Отпусти его…
— Нет.
По его тону она сразу же поняла, что настаивать бесполезно, и сменила тактику.
— Просто не мучай его хотя бы, Эри, — мягко попросила хранительница и положила руку на грудь Эребуса.
Мужчина вздрогнул — ее прикосновение было таким сладким, а сама она манила… вот только сейчас она играла с ним, играла тонко и невероятно умело. Он внутренне содрогнулся от того, что хотел сделать, но отступать он был не намерен, как и не был намерен снова потерять ее — он собирался привязать ее к себе намертво. А для этого ему было совершенно необходимо сделать то, что он задумал, хоть это и было грязным приемом… Он был уверен, что позднее сможет загладить свою вину, а пока… пока он собирался действовать.
Эребус медленно поднес руку любимой к губам, перецеловал пальчики, а затем нежно, но крепко сжал своими ладонями.
— Что ты готова дать мне в замен на уступку? — с кривоватой улыбкой спросил он.
— Что? — ахнула она.
— Я пойду тебе навстречу и больше не стану мучить этого мальчишку, но я хочу кое-что получить взамен, — его голос не дрогнул, хотя разочарование в ее глазах больно полоснуло его.
— Чего ты хочешь? — хрипло выдохнула хранительница.
— Я хочу тебя, — отчетливо произнес мужчина. — Хочу провести с тобой ночь.
Удивление, разочарование и боль промелькнули в ее взгляде, а потом были смыты первозданной яростью. Звонкая пощечина разорвала тишину…
— Ну ты и гад, — произнесла Ангелика, и он испугался этого холодного, безжизненного, отстраненного голоса…
Перед ним стояла сейчас разъяренная хранительница, стремительно возвращающая энергию. Гордая, сильная и невообразимо прекрасная, она смотрела на него как на грязь под ее ногами, а он так хотел видеть в этих полных клубящейся тьмы глазах если не любовь, то хотя бы страсть.
— Твое решение, Ангелика, — он вздернул бровь, невероятным усилием воли удерживая на лице бесстрастное выражение.
Он понял, что совершил ошибку, но виной всему были те воспоминания, что она вернула ему — уж слишком ярки они были, слишком реальны — вкус ее губ, нежность кожи, страстный отклик гибкого тела, они сводили его с ума, продолжая приходить волнами снова и снова.
Она не сказала ни слова, лишь попыталась разбить силовое поле, но он был готов к этому и, перехватив ее, прижал к себе.