Аксель и Кри в Потустороннем замке
Шрифт:
— Ты отвергла ЕГО угощение! — с ужасом сказал профессор Кри, вытирая пот со лба. — Теперь берегись! Только я, пожалуй, смогу… вернее, попытаюсь… укротить ЕГО гнев. Не делай ни шагу без моего ведома, слышишь? И если куда соберёшься на свою беду, скажи сперва мне или Элоизе, особенно на ночь глядя.
Кри отчаянно закивала.
— А на меня ваш дух разозлился, или как? — вежливо спросил Аксель, недобро прищурившись. — Я-то вроде ничем перед ним не проштрафился… Или мне тоже на ночь беречься?
Профессор испытующе покосился на мальчика, но решил, что его вопрос не
— Во всяком случае, нас не изгнали, — облегчённо вздохнул Фибах, — а стоило бы… Но я всё же попытаюсь сделать так, чтобы вам не пришлось в беседе с родителями довольствоваться обычным телефоном.
— Это вы о чём? — воинственно спросил Аксель. Ему, честно говоря, тоже было не по себе в тёмном кабинете, но вся эта сцена так попахивала ярмарочным балаганом, что скорее приводила в раздражение, чем пугала. Он уже успел насмотреться чудес похлеще! — Вы хотите сказать, что я буду говорить с папой и мамой через эту штуку? — И он ткнул пальцем в зеркало.
— Хорошо, что ты не назвал! — в ужасе заломил руки Фибах, при этом зорко наблюдая за производимым на детей впечатлением. — Только ОН смеет жить там и говорить оттуда! И хорошо, что ОН уже далеко от тебя… если далеко. Нет-нет, ты будешь говорить со своими близкими по суперсовременному видеофону, — добавил он обычным голосом. — Согласись, что это приятнее — не только слышать, но и видеть друг друга?
— Ещё бы! — с жаром воскликнул Аксель. Но, поглядев на Кри, понял, что если она сейчас покажется родителям, то для всех будет только хуже. Девочка всё ещё была бледна, как мел, и пугливо озиралась. «Ладно, — подумал Аксель, стиснув зубы и с ненавистью глядя на Фибаха, — я приведу её в чувство, а ты у меня сейчас почешешь в затылке, шут гороховый!»
— Да, кстати… — протянул мальчик с невинно-глуповатым видом, который мог обмануть профессора, но не Кри. — А если этот ваш дух такой грозный… почему вы с ним не поздоровались? Не сказали ему: «Добрый вечер»?
— Ах, вот что… — Фибах издал деланый смешок. — Молодец, заметил… Я сразу оценил твою сообразительность! Духам, мой мальчик, не желают того, чего у них нет и быть не может. У них нет ни здоровья, ни утра, ни дня, ни вечера. Их удел — вечная жизнь, и, равняя их со смертными, ты…
— А если у них нет здоровья, то, наверное, и желудка нету? Как же они могут пить чай? — перебил его Аксель. Он вовсе не желал, чтобы Фибах ввернул сейчас что-нибудь насчёт жуткой мести духов и опять напугал Кри. Та боязливо прислушивалась, но, когда её брат задал последний вопрос, изумлённо раскрыла глаза и с явным недоумением уставилась на профессора.
— И ещё… — продолжал Аксель, чей мозг лихорадочно работал. — Как это вы с вашим духом живёте порознь? Он что, поссорился с вами из-за чего-нибудь и попросил себе отдельный кабинет?
Фибах неприязненно скривился и несколько секунд соображал, что ответить. Аксель
— Ты общался с духом ещё живого человека, — мрачно начал он. — Когда это тело, — профессор взялся за лоб растопыренной пятернёй и рывком повернул голову к Кри, словно шея вдруг отказалась служить ему, — станет пищей могильных червей… — Кри отпрянула, но профессор сделал шаг к ней, и она забалансировала на кромке стола… — станет добычей червей, говорю я, тогда и вечный Этвас Безондерес утеряет смертные привычки и будет питаться светом звёзд. Ясно? — уточнил он у девочки, хотя вопрос задавал Аксель.
— Да, — пискнула Кри, отбежав ещё дальше в сторону. — Я хочу маму…
— Что же до последнего твоего вопроса, друг мой, — неутомимо продолжал Фибах, возводя глаза к потолку, — то истинный волшебник может не только раздвоиться, но и расчетвериться… рассыпаться на кусочки, как винегрет! Я знавал чародея, который давал сеансы одновременной игры в шахматы себе самому, и число игроков равнялось числу фигур на доске, а сама доска еле втиснулась между Большой и Малой Медведицами. Эта игра шла долго — три тысячи лет, зато дух-победитель стал в теле чародея главным и давал ему решающие советы… Я же, — резко подался он к Кри, и та опять отскочила, — я не имею времени на развлечения! Я должен неусыпно надзирать за всем, происходящим в этом замке, пока не вернётся мой друг и не снимет с меня тяжкое бремя! И мой дух помогает мне…
— Помогает следить за всеми? — деловито уточнил Аксель, слушавший профессора спокойно и внимательно. — Как именно?
— Об этом позже, — отрезал Фибах, — не будьте сразу так любопытны, молодые люди… Бездна притягивает, — ткнул он пальцем в угол комнаты, — и как бы ваша голова не закружилась! (Аксель поглядел в этот угол и увидел тёмный колодец.) Подадим лучше весточку вашим любящим родителям…
Он щёлкнул пальцами и спрыгнул со стола. А там, где он только что стоял, уже поблёскивал экраном огромный телевизор. Аксель впился в него взглядом. Да, так он и думал: проклятая серебристая морда под экраном! Но… но и волшебный аппарат, наверное, может показывать обычные вещи?
— Садитесь! — велел Фибах. Аксель и Кри попрыгали на пол и заняли места перед экраном. — Теперь наденьте это! — Он извлёк из воздуха два серебристых шлема с наушниками и короткими антеннами на макушке, так что дети вмиг стали похожи на лётчиков или космонавтов.
— А это обязательно? — вздохнул Аксель. — У меня голова болит…
— Понимаю, — хватая с потолка третий шлем, оскалился Фибах. — Беседа с духом — всегда потрясение… Но иначе будет плохо видно и слышно. Готовы?
— Да! — хором ответили брат с сестрой. Пока профессор давал команду серебристой морде под экраном, Аксель успел шепнуть Кри: