Аксель и Кри в Потустороннем замке
Шрифт:
— Что бы я ни говорил, молчи и не вмешивайся!
— Как-как? — подался к нему Фибах. — Что ты сказал, мальчик?
— Между прочим, меня зовут Аксель. А сказал я, чтобы Кри не мешала мне говорить с родителями. Она обожает перебивать и поправлять. Верно, Кри?
— Не волнуйся, — надула губки Кри. — Неси, что хочешь, я и рта не раскрою…
Профессор тронул свои наушники, и в памяти Акселя вдруг всплыли его недавние слова: «ЧТОБЫЯНИГОВОРИЛМОЛЧИИНЕВМЕШИВАЙСЯ!» А затем эти слова вдруг загремели из шлема Фибаха, да так, что дети схватились за уши.
— Виноват… Не отрегулировал… — Фибах что-то подкрутил у себя в шлеме и подмигнул Акселю. — Разумное предупреждение! У нашей малютки Кри о-очень длинный язычок… Ну-с, поехали!
Экран ожил, и Аксель увидел большую гостиную квартиры Реннеров. Увидел так, словно смотрел из телевизора, который стоял в углу этой гостиной, между окном и пальмой в большом горшке. Он вопросительно глянул на Фибаха, и тот кивнул:
— Да-да, я включил ваш домашний телевизор на полную мощность, и если кто-то дома, то он уже…
Но договорить профессор не успел. С экрана донёсся отчаянный крик и звон разбитой посуды. Аксель повернул голову и увидел маму. Фрау Ренате, белая как мел, прижимала к губам кухонное полотенце и медленно оседала на стул перед своим «Панасоником», а у её ног валялись осколки разбитой чашки.
— Мама! Это я! Это мы! Мы живы и здоровы! Не бойся! — отчаянно закричал Аксель, рванувшись к экрану. Фибах еле успел поймать его за локоть, иначе мальчик прижался бы лицом к телевизору. Кри тоже кричала что-то неразборчивое, но её профессор успел вовремя приморозить к стулу специальным заклятием.
— Где вы?.. Что с вами?.. Что у вас на головах?.. — еле вымолвила наконец фрау Ренате, не двигаясь.
Аксель торопливо начал рассказывать, сам чувствуя, что с каждой новой фразой его история звучит всё более дико и бессвязно. Наконец, когда он дошёл до пещеры и прыгообмена, то вконец запутался, объясняя, что это такое, и тогда Фибах, солидно кашлянув, решил вмешаться.
— Мадам, — обратился он к экрану, и Аксель вдруг заметил, что на нём уже не горчичный пиджак, а чёрный фрак и галстук-бабочка. Фрау Ренате с мокрым от слёз лицом еле оторвала взгляд от своих детей и повернулась к нему. — С вами говорит профессор Фибах, доктор биологии и, смею заметить, достаточно известный в научных кругах Европы человек. Если вы читаете научно-популярные журналы, то наверняка встречали в них моё имя…
— Да, — тихо сказала фрау Ренате к изумлению Акселя. — Я встречала… Это вы неделю назад выступали по берлинскому радио с передачей о сумчатых животных?
— Польщён, — мяукнул Фибах, изогнувшись в поклоне. — Польщён и надеюсь, что моё скромное выступление вам понравилось… Это был лишь самый беглый обзор проблем, которые…
— Что с моими детьми? — перебила его фрау Ренате.
— Да-да, мадам, ну конечно! Ваши дети… да. Они у меня. В научно-исследовательском центре, затерянном в самом сердце живописнейших Баварских Альп. Видите ли, слова вашего сына о летающей собаке — это, увы, не совсем плод его
— И поэтому ваш пёс украл моих детей? — резко сказала фрау Ренате, поднимаясь.
— Я умоляю вас успокоиться, мадам! Нет, нет и нет! Мой непослушный питомец просто-напросто сбежал из лаборатории. Уж не знаю, почему, но он любит менять хозяев… Неисследованные процессы в коре головного мозга… Словом, он унёс вашу девочку в альпийскую пещеру и признал своей хозяйкой, слушаясь её во всём. Кроме, разумеется, одного — он не желал отпускать её домой. И тогда наша бойкая Кри…
«Наша бойкая Кри» с неприязнью покосилась на него, но молодчина Фибах, конечно же, не запнулся и плавно продолжал:
— …поручила моему псу каждый день летать к Нимфенбургскому замку — представляете? — и перенести оттуда к ней в Альпы вашего сына. Она трогательно надеялась, что юный Аксель непременно начнёт её искать и, обуреваемый своими детскими фантазиями, рано или поздно явится в парк. Что и произошло…
Мать подняла на «юного Акселя» глаза, полные слёз.
— Как ты мог так поступить с нами? — медленно вымолвила фрау Ренате. — Как?
Мальчик побагровел и опустил глаза, готовый провалиться сквозь землю.
— Я… боялся, что Кри не найдут… ведь вы не верили мне… и я… — Больше он ничего не сумел пробормотать. Фрау Ренате перевела взгляд на Фибаха:
— Продолжайте, — сказала она.
— Собственно, это всё… — замялся профессор. — Мы, конечно, нашли этого поганца-пуделя и обоих детей — как видите, живых и здоровых. Но вот в чём заминка, мадам. Я, конечно, готов ответить перед законом и выплатить вам соответствующую компенсацию…
— Не надо мне ваших денег, — перебила его фрау Ренате. — Верните моих детей!
— Только это я и пытаюсь сделать, — позволил себе Фибах лёгкое раздражение. — Однако я прошу вас учесть два момента. Первое. Наш центр умышленно расположен в весьма труднодоступном месте. Ближайший вертолёт только через три дня…
— А разве этот ваш пёс не может привезти Акселя и Кри домой?
— Исключено, мадам! Ни он, ни другие мои питомцы даже близко не должны допускаться к населённым местам. Иначе могут произойти новые трагедии…
— Свяжитесь с полицией! Она пошлёт к вам вертолёт!
— Да-да, разумеется, мы свяжемся с ними и будем иметь крупные неприятности, замедлится, если не прекратится, вся работа, и вот тут-то — простите мне этот горький каламбур, мадам, — тут-то и зарыта собака!.. Побегом моего пса сорваны уникальные исследования, которые скоро изменят всю жизнь на нашей планете. Тысячи учёных, политиков, бизнесменов кровно заинтересованы в том, чтобы ничего подобного не случилось. Это всё равно что впервые запустить собаку в космос, а потом узнать, что она захватила управление ракетой и полетела куда ей вздумалось… Понимаете, в какой мы все сейчас панике?