Аксерион: сага первая

Алексей Нечай

— Еще совсем немного. Скоро ты проснешься. — Тирг адресовал это юнцу.

Несмотря на то, что мученик все также был пристегнут к аппарату, он практически поверил, что вчерашняя его пытка — просто очень явный кошмар.

— Эй! — За столом сидел профессор. — Какого хрена ты проснулся? Ты играешь не по правилам!

Услышав эти слова, страдалец понял, что пытка была вовсе не сном. Тектор подошел к аппарату и выкрутил ручку усыпляющего газа на максимум, после чего тот снова проваливается в забытие.

На

занятиях как всегда скучно. Первые двадцать минут я пишу конспект, попутно разглядывая звезды за окном. Но потом и на это меня не хватает — ложусь спать на парте.

И снится мне сон. Я стою на зеркальной поверхности, а вокруг меня только космос. Посмотрев себе под ноги, я обнаруживаю, что сам в полу не отражаюсь.

— Здравствуй, Алан. — Услышал я желанный нежный голос.

— Анни… — Я подхожу к ней, затем не удерживаюсь, и отвожу взгляд. — Я так хотел. Так хотел… — Сказав это, опускаю глаза.

В ответ девушка лишь подходит еще ближе и ложит руку мне на щеку. Я подымаю свой несчастный взгляд, и вновь смотрю в лазурную голубизну её больших глаз.

После чего получаю жгучий удар по щеке.

— Ну давай, просыпайся, Хэл! Сколько можно дрыхнуть! У тебя сегодня работы на целый день!

Демон в маске по имени Тектор хлопнул по щеке парнишку. После чего тот снова нервно дернулся, пробуждаясь.

И не зря — в следующий миг мучитель в окровавленной одежде поднял ведро, и вылил содержимое на привязанного. Парень снова утробно заверещал, вернее зашипел уже дважды сорванным голосом.

— Хэ-хэй! Обещанный пятипроцентный! — Доктор разогревался, пока подопытный продолжал корчиться на стуле от невыносимой боли:

— А-а-а-а-а! — У парня вновь внезапно прорезается голос. — Убей! Убе-е-е-ей меня! Я хочу умереть! пожа-а-а-а-луйста, убей!!! — Он свесил голову и вголос зарыдал.

— Тихо-тихо… — Доктор достал тонкие клещи, и открыв рот бедолаги, всунул их по самую рукоять. После чего вырвал голосовые связки.

В этот раз бедняга больше не мог орать, и издавал шипящие звуки, но профессор вновь, наигранно и хохоча, успокаивал то, что осталось от личности мученика:

— Вот знаешь за что ты мне нравишься, Хэл?! Вот ответ! — Он сел на присядки рядом со стулом и положил руку на плечо парня.

— С тобой можно играть бесконечно, и ты будешь регенерировать! Ты не заметил? Твой отец заложил в тебя все самые наилучшие качества древней расы, собранной с просторов Аксериона! В сочитании с Р1А1 ты — просто лучший подарок в моей жизни!

Мученик продолжал стонать, склонив голову, и дрожать. Боль затуманивала его разум, но он уже не терял сознание, и только всхлипывал.

— Тебе не интересно? Что-ж, обидно-обидно. Ну да ладно, продолжим.

На второй день они снова были в «галерее». Профессор сперва вырывал ногти

парня, затем отрезал ему пальцы — по одной фаланге в десять минут. После этого он посыпал раны солью и пускал электрический ток по ним. Множество раз мученик терял сознание, но доктор «добродушно» возвращал его в чувство при помощи спец-газа, после чего продолжал свою «игру».

На третий день он окатил существо на стуле уже десятипроцентным раствором кислоты, после чего начинал свои опыты с электричеством, постепенно повышая напряжение. Когда его начало доставать то, что его «пациент» вечно теряет сознание, то приказал ему описывать своих друзей и знакомых.

Джозу, Анни, дядю Марка и других. Это было только лишь для того, чтобы юнец не терял сознание. Вся жизнь пролетала перед его глазами, и вмиг исчезала.

Последней осознанной мыслью подопытного были слова, не так давно сказанные ему: «На месте папы должен был быть ты!»

«Да. Лучше бы это был я».

Вплоть до четвертого дня существо умоляло его прикончить, на что мучитель лишь усмехался и продолжил «играть».

В остальные четыре дня осталось лишь сумашествие, длинною в вечность…

«Кто я»? Эту мысль я кручу в своей голове, пока лежу на гладкой поверхности и смотрю на звезды. Я уже далеко не первый раз нахожусь в этом месте. Это я помню. Но вот своего имени я вспомнить никак не могу.

Я подымаю голову, опершись на локти, и смотрю на желто-зеленую туманность Двух Цепей, так давно мне знакомую. Поднявшись на ноги, я прохожусь вперед. Это интересно работает — все звезды находятся так далеко, что не двигаются с места. Так можно идти очень долго, и не сдвинуться при этом с места.

— Далеко собрался? — Окликает меня мужской голос. Я оборачиваюсь.

— Здравствуй, Алан. — Этот мужчина мне не знаком.

— Кто ты? — Наглым тоном интересуюсь я у нарушителя моего покоя.

— Твой отец.

— У меня нет отца.

— Откуда же ты тогда взялся?

Я промолчал. Потом спросил, переводя тему:

— Ты призрак?

— Вовсе нет. Я информация, заложенная в твоей голове.

— Не припомню у себя в голове подобной информации. Я даже никогда не знал, как ты выглядишь.

— Мы с Марком заложили её в твое несформировавшееся сознание, когда ты был совсем маленький. — Он невозмутимо продолжает, повернувшись лицом к желто-зеленому свечению туманности. — Другими словами, все что ты сейчас видишь — последнее пристанище твоего сознания.

— Мне это ни о чем не говорит. — Я решаю продолжить сопротивление.

— И говорит это лишь об одном. Твой болевой порог превышен.

— Мой? Болевой порог? Я даже своего имени не знаю!

— Ничего удивительного, ведь твое прежнее сознание уничтожено. Твоя сущность сломлена.