Аксиома Эскобара: вес не имеет значения
Шрифт:
— Ломаем, — коротко приказал Стаффорд, видя проблемы у напарника.
Обычная, по большому счету, дверь противостоять двум здоровенным мужикам не смогла — им потребовалось меньше минуты, чтобы проникнуть в номер.
Шумела вода в ванной — пока Стаффорд проверял остальное помещение, Джонсон постучался. Для проформы, на самом деле — потому что, будь все в порядке, Бжезинский услышал бы, как к нему ломятся.
Естественно, никакой реакции на стук не последовало. Кивнув собственной уверенности, агент пнул дверь…которая резко
— Гребаное дерьмо, — емко прокомментировал он происходящее, увидев, что босс валяется в душе. Белое тело на изумрудном, под мрамор, полу (или, может даже, это и был мрамор — Джонсон особо не присматривался) выглядело так себе. Горячая вода наполняла помещение паром, было очень душно, и на секунду Кэлвин подумал, что подопечному просто поплохело — сердце там, или давление — а когда стало плохо, то он попытался сесть прямо на пол и, похоже, буквально сполз по стенке.
— Мэтт, помогай, — вытаскивая Бжезинского в номер, Джонсон ругался как сапожник. Конечно, надо было еще убедиться для верности, но всё было плохо — уж трупы агент в своей многолетней карьере видел не раз.
Агент практически немедленно начал делать массаж сердца вкупе с искусственным дыханием, но это выглядело пустой затеей. Сколько шеф так лежал? Пять минут? Десять?
Стаффорд присоединился было, но почти сразу прекратил.
— Без шансов, Кэл, — помотал он головой. — Он явно всё. Fuck.
— Тащи адреналин, а не рассуждай. Попробуем хотя бы. С нас не убудет.
Стаффорд, уже вызывавший по рации подмогу, пожал плечами и вытащил из прихожей экстренную аптечку. Совсем не то, что теперь возили в бронированном лимузине президента, но упакована она была будь здоров — в том числе и адреналином.
— Готово, — белый здоровяк не особо уступал габаритами своему чернокожему коллеге. Круглолицый, он мог бы смотреться эдаким весельчаком с фермы, если бы не смертельно серьезный взгляд. В его лапище шприц казался игрушечным.
— На три, — предложил Джонсон, не прекращая проводить реанимацию.
И, дождавшись кивка напарника, начал отсчет:
— Один, два…три!
Стаффорд с размаху влепил иглой в грудь Бжезинскому. На долю секунды ему даже показалось, что сработало — вроде бы тело дернулось… Вот только в этот момент раздался оглушительный взрыв.
И Джонсона, и Стаффорда спасло то, что дверь из ванной выходила в эдакий холл, отделенный от спальни и кабинета двухкомнатного номера. Поэтому фугасная граната РПГ, влетевшая в спальню, их оглушила и, наверное, даже слегка контузила, но ничем более навредить не смогла.
— Какого хрена?! — заорал Джонсон. К его чести, пистолет у него в руке снова был.
— Я, мать твою, откуда знаю! — Стаффорд попытался оттащить тело шефа в коридор, когда по отелю начали долбить из чего-то серьезного.
Джонсон на слух определил «браунинг» — крупнокалиберный пулемет, пули
Выскочив в коридор, оба телохранителя залегли. Голый Бжезинский валялся на ковре, и оба агента не могли понять, как быть дальше. Продолжать реанимационные мероприятия, когда на тебя с потолка сыпется штукатурка от тяжелых пуль, не очень логично. Хоть Джонсон, полусидя, пытался. Громыхнуло еще раз — и дальше по коридору взрывной волной вышибло дверь.
— Тащим его к лестнице, — проорал Стаффорд.
Долбежка по зданию на секунду прекратилась…чтобы возобновиться с утроенной силой — к «браунингу» присоединилось еще несколько пулеметов. Плотность огня росла — с потолка рухнула роскошная люстра, разлетевшись мелкими осколками. Один из них прочертил через бровь Стаффорда длинную царапину, чудом не зацепив глаз.
— Сука, — выругался агент, но движение не прекратил.
Тем временем, из отеля начали неуверенно отвечать — у ребят внизу были М-16-е, и они не постеснялись начать их использовать. Что-то громыхнуло на улице.
На лестничной клетке агенты остановились и перевели дух. Переглянулись. Не сговариваясь, перевели взгляд на безжизненное тело шефа. На сером полу оно казалось каким-то еще более белым.
— Зря только адреналин перевели, — констатировал Стаффорд, вытирая платком залитое кровью лицо. — А эти полудурки зря в нас стреляют. Надо же — первый раз такое, чтобы охраняемый помер, чутка не дожидаясь нападения.
— Я думаю, его лягушки траванули, — буркнул Джонсон. — Как вариант. Они ядовитые очень, я у сына в книжке читал.
Взгляд Стаффорда сказал Кэлвину все, что он об этом думает.
— Ну а что… Они же влажность любят… Небось тронул из интереса — и до свидания Колумбия, здравствуй апостол Пётр.
В этот момент холл перед лестницей перечеркнуло десятком трассеров. Один из них срикошетил от колонны прямо в ковер, который немедленно занялся. Стаффорд, понимая, что пока непонятно, сколько именно придётся им провести еще в здании, рискнул приподняться и, сняв из рядом находящегося пожарного шкафа огнетушитель, залил стремительно разрастающееся пламя.
— Предлагаю оставить свои подозрения при себе, — повернувшись к напарнику, предложил мужчина. — Смерть шефа от инфаркта выглядит гораздо более предпочтительной для карьеры, чем от нашего недосмотра.
— Даже реанимировали бы, если бы не ублюдки с пулеметами, — закивал Джонсон. — Шанс, наверное, был.
— Давай попробуем его все равно вытащить, — Стаффорд усмехнулся. — Спасем тело, получим плюсик. У тебя сколько?
— Четыре по семь плюс в пушке, — распахнув пиджак, Джонсон продемонстрировал под правой подмышкой рядком закрепленные обоймы.