Аксиомы, леммы, теоремы. Стихотворения, баллады, переводы
Шрифт:
Капля винная упала на разбойничий клинок.
И тотчас Олексе будто смертным льдом сковало губы,
И разжались пальцы сами, отпустили черенок.
Испугался грозный Довбуш — что за чудо приключилось?
Ухватил разбойник саблю, а поднять ее не смог!
Лег клинок у ног Олексы... Капля алая дымилась...
И попятился разбойник, и споткнулся
Рабби Бешт благословенье дочитал и улыбнулся
«Проходи, — сказал негромко, — с миром ты, так пей и ешь!»
С той поры во все субботы Довбуш сабли не коснулся:
Больно тяжкой становилась от вина, что прoлил Бешт.
И пошла молва в Карпатах: по субботам Довбуш
славный Безоружен, беззащитен, будто малое дитя.
Собрались враги Олексы, и сказал им вoрог главный:
«Коли так — пойдем в субботу и возьмем его шутя!»
Вот тишком они подкрались, вот они ввалились в хату,
Что стояла за пригорком, на окраине села.
Как тут голыми руками отобьешься от проклятых?
А они в лицо смеются: «Довбуш, смерть твоя пришла!»
Только Довбушева сабля, что лежала в ножнах тихо,
Вдруг взлетела и влетела прямо в руку ватажку.
И взмахнул Олекса саблей, да еще присвистнул лихо,
Побежали прочь злодеи по весеннему снежку!..
Было так иль сочинили — неизвестно и поныне,
Только все же верят люди в те чудесные дела.
С тех времен по эту пору говорят на Буковине,
Будто силой капли алой сабля душу обрела.
Как Олекса Довбуш и раввин Бешт ходили в Иерусалим
Встретились в Коломые праведник и разбойник —
Храбрый Олекса Довбуш, мудрый Исроэль Бешт.
Был ватажок обличьем бледен, что твой покойник:
«Вот и промчалось, друже, время былых надежд...»
Сели в шинке еврейском, выпил разбойник водки,
Молвил — и сам дивился тихим словам своим:
«Знаешь ты все на свете, путь укажи короткий,
Чтоб убежать отсюда в град Иерусалим!
Много пролил я крови, много добыл я злата,
Стала душа томиться, и опостылел свет.
Может быть, в светлом граде буду держать ответ!»
Только ответил скорбно праведник — реб Исроэль:
«Мы ведь туда дорогу сами себе творим.
Но, так и быть, Олекса, путь я тебе открою,
Ночью пойдем с тобою в град Иерусалим!»
В сердце Карпат спустились — из самоцветов стены,
Пляшущим, зыбким светом были озарены.
Духи ли из могилы, бесы ли из Геенны
Вились под сводом — свитком призрачной пелены.
Темным подземным ходом, страхам уже не внемля,
Внемля одной лишь вере, ведомой им двоим,
О, как попасть спешили оба в Святую Землю,
Довбуш и реб Исроэль — в град Иерусалим!
Только Господень Ангел им преградил дорогу.
Ярко сиял в деснице огненный смертный меч:
«Вам воротиться должно!» — крикнул Посланник строго.
Грозно нахмурил брови, молвил такую речь:
«Поздно ты вышел, Довбуш, поздно ты спохватился.
Будет тебе награда здесь, по делам твоим.
Ты же, раввин Исроэль, слишком поторопился.
Нет вам пути-дороги в град Иерусалим!»
...Оба они вернулись — Довбуш и реб Исроэль.
Вышли из гор Карпатских и побрели домой.
Медленно, краем сонным, утреннею порою,
Только сердца объяты плотной глухою тьмой.
Очи смотрели долу, были печальны лица,
А по траве струился призрачный терпкий дым...
Небо над ними — словно царская багряница.
Плыл в этом алом небе град Иерусалим...
Как Олекса Довбуш не послушал раввина Бешта
Небо словно синий бархат, в серых облачных заплатах,
Тропы тайные скрывает горный перевал...
Жил да был Олекса Довбуш, он разбойничал в Карпатах —
Отнимал он у богатых, бедным раздавал.
Жил в Карпатах реб Исроэль, рабби Бешт — мудрец известный.