Аксум
Шрифт:
Войдя внутрь, я хмыкнул.
— Интересное у вас подобралось общество, прямо очень интересное… Поверженный властитель, его дочь и… видимо, её учитель, так?
Не дожидаясь ответа на свои слова, я подошёл к греку и стал рассматривать, схватив его руку за запястье, тот не сопротивлялся, понимая, что это бесполезно. Закончив осмотр, я сказал.
— Тебе нужна змеиная мазь на суставы и горячее питьё, настоянное на ароматной смоле дравы африканской, смешанной с маслом миртового дерева и ещё парой ингредиентов, которые у меня есть. Она поставит тебя на ноги. А теперь ответь мне на вопрос, кто ты и что тут делаешь с моими царственными пленниками, мм? Я раньше тебя
Грек изрядно удивился, когда я его стал осматривать, но быстро овладел собой.
— А как ты мог узнать обо мне, о новый вождь неведомых племён, разгромивших армию Аксума, когда никогда не бывал здесь раньше?
— Я был, но недолго, впрочем, ты прав. Так кто ты?
— Я учитель Кассиопеи по имени Фобос.
Гм, я быстро перебрал в уме слова греческого языка и вспомнил греческих богов. Фобос олицетворял у древних греков страх.
— Фобос? Довольно странное у тебя имя, я бы даже сказал, что очень мрачное и ужасное. Кто дал тебе его и почему?
— Его дали мне мои товарищи после некоторых случаев, что произошли со мной и с ними.
— Понятно, видимо, не зря дали, что ты оказался аж на краю Вселенной и, если уж выражаться по-простому, в заднице известного людям мира.
— Кхе-кхе-кхе, — закашлялся грек, — а ты, вождь, слишком образован и умён для того, чтобы быть никому доселе неизвестным вождём дикарей, — грек снова закашлялся и продолжил, — на этом самом краю мира.
Я хмыкнул и, честно говоря, в душе даже обрадовался, что встретил человека, с которым можно разговаривать почти на равных. А то я тут уже скоро завою. А старик-то болен, довольно сильно, тут и подагра и, видимо, малярия, надо лечить.
— Ну, мне тоже пришлось бежать сюда из тех краёв, в которых стало неуютно. И вот я повстречал купца, что остановился на дороге, спасая юную дочь великого визиря Аксума, а я как раз еле отбился от ватаги дикарей, что хотела меня съесть, но мне повезло. Огромный летающий хищник напал на них и тем самым спас меня, я его называю птеродактилем.
— Птеродактилем? — распахнул в удивлении свои глаза грек. — Ты знаешь латинский? И почему его ты назвал пальцекрыл? (на латинском птеродактиль — пальцекрыл).
— Это не я его так назвал, впрочем, это неважно. Местные называют летающего монстра Попобавой, его я убил в разрушенном городе финикийцев и забрал яйцо из его гнезда. Это оказалось нелегко, но я смог, и теперь ношу в знак той славной победы вот этот плащ, сделанный из перепонок его крыльев.
— Убил летающего монстра в одиночку? Я слышал о нём и даже видел издалека, ужасный и непонятный зверь, но если ты действительно убил его, то как ты смог это сделать?
— Яд, — кратко ответил я, — хороший, сильный яд и трезвый расчёт. Трезвый расчёт — основа всего, и вот я стою перед тобой, а птеродактиль догнивает на вершине скалы в окрестностях храма Баала.
— Баала? — нахмурился грек, — ты и там был?
— Я много, где путешествовал. Я и в центре Африки побывал и смог вернуться назад, но ты много задаёшь вопросов, старик, хотя мне нравится с тобой разговаривать. Я вижу, ты серьёзно болен. Я могу тебя вылечить и спасти от смерти, но мне нужна награда за это.
— Ты хочешь меня спасти? Ты вождь и я, несчастный полумёртвый пленник? Зачем я тебе и какую награду я могу тебе дать?
— Да. И хоть я вождь, но мне нужны умные люди, образованные, а дураки образованными не бывают. По этой причине я сохранил жизнь и тебе, царь Аксума, и тебе, дочь его Кассиопея. Для меня вы слишком ценные кадры, чтобы просто закопать вас в землю. Я приказал не убивать горожан, и каждый, кто осмелился
Окончив речь, я замолчал и потянулся к фляге с укрепляющим эликсиром. Может, моя речь прозвучала чересчур пафосно, но я устал быть на ногах весь день, пытаясь оказаться везде одновременно, а битва вытянула из меня последние соки, и только благодаря эликсирам я ещё был в состоянии трезво оценивать обстановку и думать вперёд. Сейчас каждый час равнялся дням и неделям будущего, а может, и месяцам. Усталость сказалась и в речи, обратившись в неуёмный пафос, но так даже лучше.
Глотнув из фляги, я вновь посмотрел на старика, после чего перевёл взгляд на царя и девушку. Они смотрели на меня в великом замешательстве, с трудом переваривая услышанные от меня слова, пытаясь понять, как произошло, что никому не известный путник, будучи обычным воином и, что необычно, лекарем, смог собрать в кучу десяток разных племён, разбить сильную армию царства и излагать перед ними такие мысли, о которых они не могли даже догадываться. Более того, они сами так не думали и не видели так далеко вперёд.
— Поистине, ты непростой человек, — прошептал Ахмек-тэре.
— Ты первый за много-много лет, от которого я слышу подобные речи, — сказал за ним следом Фобос.
— А кто такой Попобава? — спросила Кассиопея.
Грек глянул на неё и неожиданно улыбнулся.
— Кассиопея, я завтра тебе расскажу.
Я усмехнулся.
— Вот, выпей это, тебе станет легче, а завтра утром я пришлю одну из своих ведьм, что принесёт с собой разные отвары и травы, из которых ты будешь варить сам себе настои и пить их каждый день. Она расскажет тебе, как и когда пить, остальное я расскажу сам, когда вновь приду к тебе беседовать, а пока вы можете отдыхать. Я разрешаю иметь при себе оружие и тебе, великий визирь, и тебе, Кассиопея, чтобы вы могли защититься от моих неразумных воинов, если вдруг кто из них посмеет нарушить мой приказ.
— Оставь нам охрану, о милосердный!
— Чтобы вы сбежали отсюда? Не советую. Бежать вы не сможете, вас поймают, да и от этого вам станет только хуже. Царство пало, не думаю, что кто-нибудь решит отбить столицу, а если вдруг и решится на это, то мне не трудно разбить и его армию. Ладно, разрешаю взять пару человек из своей охраны, только без оружия.
— Ты рискуешь, вождь! — сказал Фобос.
В ответ я только рассмеялся.
— Я всю жизнь рискую, всю жизнь, и это не первая моя жизнь. Если вы сбежите, то потеряете всё, и за вашу жизнь некто не даст даже одного верблюда. Я не боюсь вас, бояться должны вы! — и, развернувшись, я быстро вышел из комнаты, усмехаясь самому себе в тонкие усы.
На улице стало прохладно, город затих, хотя кое-где ещё слышались крики и лязг оружия, но поджогов не было. За поджоги я приказал карать на месте. Здесь и так проблемы со зданиями, а если их ещё начинать сжигать, то ничего не останется. Нет, такая корова нужна самому.
Спать в эту ночь я намеревался прямо в одной из двух надвратных башен под усиленной охраной. Ворота уже закрыли, и все мои дромадарии ночевали вне стен. В городе оставались только пешие воины, а всех всадников выгнали наружу, да им и проще отдыхать вне стен с верблюдами.