Аксум
Шрифт:
Внизу увлечённо маршировали негры, одетые в одинаковые доспехи, различающиеся только цветом и небольшими штандартами в виде палок с привязанными к ним хвостами и оскаленными черепами хищных животных.
Отдельно проехали, выстроенные в колонну по трое, верблюжьи всадники, одетые в лёгкие доспехи. На них я не тратился, пусть скачут каждый в том, что сам себе купит. У них главное — верблюды, и успех целиком и полностью зависит от этих животных, ну и от меткой стрельбы из лука на полном ходу. А ещё я справедливо опасался того, что каждый из них мог внезапно напасть на меня. Слишком ещё шаткое у меня тут было положение, но жалованье
Моя армия за год значительно увеличилась, в основном за счёт притока воинов из числа пленных и набранных новых солдат. Тем не менее, для нападения на царство Куш моих войск оказывалось недостаточно, а ещё армия дикарей не достигла необходимого уровня обученности, так что, ещё полгода подготовки, и только тогда мы пойдём в поход.
— Кассиопея, любовь моя, пойдём, нам ещё многое предстоит сделать. С осмотром закончено, меня ждут другие дела.
— Да, Мамба, пойдём, — Кассиопея улыбнулась и доверчиво прижалась ко мне.
Не скажу, что у нас завязалась неземная любовь, но всё к этому шло. Мне вспомнилась не первая, достаточно сумбурная, а уже вторая брачная ночь, когда зажатая раньше девушка уже стала женщиной и позволила по отношению к себе по-настоящему зажигательные ласки. Сначала осторожные, а потом всё более сильные и страстные объятия, крепкие нежные поцелуи, переплетение рук и ног, быстрые, на грани исступления, движения и… М-да, оторвавшись от былых воспоминаний, я взял её за руку, и мы стали спускаться со стены вниз.
Этой свадьбой я окончательно купил себе лояльность, как девушки, так и её папаши, и оставил на своих местах всех, на кого он указал. Назначать своих людей на важные места я не стал. У меня все воины, в армии они и будут находиться, а на гражданские посты нужно искать не из их среды. Всё у меня станет разделено: гражданские отдельно, военные отдельно. Да и некого, честно говоря, ставить, не Апа же?!
Дни шли за днями, сменяя друг друга, а я продолжал готовить свою армию к будущим сражениям. Помня свои будни в армии, я не давал воинам покоя, постоянно устраивая учебные бои, атаки, штурмы и прочие радости армейского бытия. А ещё я, наконец, осуществил создание летательного аппарата типа обычного планера или дельтаплана.
Правда, удалось сделать пока только один, зато он легко разбирался и умещался на двух вьючных верблюдах. Собранный из костей и палок, обтянутый кожей из перепончатых крыльев птеродактиля, он должен мне сослужить хорошую службу.
И всё же, в течение следующего полугодия моя армия продолжала увеличиваться за счёт местных и рабов, которых я набрал из похода вглубь Африки, только следуя не вдоль побережья, а прямо на запад от Аксума. В том походе я смог заодно и расширить территорию, контролируемую Аксумом.
И вот, снова стоя на стене, я смотрю, как бурлит внизу полевой лагерь, как ревут верблюды, как переругиваются на десятке наречий их седоки, и как пехота вечно грызётся с всадниками.
Сами пехотинцы относились у меня к статусу элиты, подразделяясь на копейщиков, мечников и стрелков, которых я обзывал пельтастами. Пельтасты, в основном, владели пращами, дротиками и лёгкими, не дальнобойными, луками, они же служили переносчиками увесистых щитов копейщиков, которые тянули на себе ещё и тяжёлую броню. Это у них такая дополнительная нагрузка имелась.
Поэтому каждый пельтаст мечтал стать копейщиком или мечником. Броня, которую спроектировал
Нагруженные сверх меры бронёй они все, по сути, являлись смертниками, если смотреть правде в глаза, и они же могли стать той силой, с помощью которой я буду рвать вражеский строй. Так что, и пельтасты, и лучники, и мечники с всадниками — все играли важную и нужную роль в моей армии. И всё подчинялось только одной цели — победе! А мои зелья и эликсиры станут в прямом и переносном смысле им в том стимулом.
Ахмек-тэре, кстати, оказался весьма опытным управленцем и помог мне создать запасы стрел и других военных припасов. Мы оба понимали, что его судьба в моих руках, а после того, как он выдал за меня свою дочь, и подавно. Армия подчинялась только мне, у него оставалась полусотня воинов, в которую я внедрил несколько своих людей. Да и смысл ему противопоставлять себя мне после всего случившегося?
В боевой поход со мной увязался старый грек, посчитавший, что и ему стоит посмотреть под конец жизни на мир, а то и вернуться в те места, где он в своё время изрядно наследил. Судя по его рассказам, он в молодости промышлял банальным пиратством и набегами на другие земли, тем и прославился среди своих, но позже порвал с этим делом и вынужденно бежал.
Прощание с Кассиопеей было трогательным, а ещё её едва наметившийся животик предполагал в скором времени пополнение. Скоро у меня родится будущий наследник или принцесса. Я вздохнул, и вновь погрузился в свои мысли, пока верблюд неспешно шагал вперёд, монотонно качая головой.
Нам предстоят долгие недели пути, чтобы достигнуть границ Аксума, а оттуда уже начать экспансию в царство Куш. По сведениям разведчиков, оно сейчас переживало не лучшие времена. Армию имело слабую и находилось в тени своего более развитого и удачливого соседа, которому когда-то успешно противостояла, но сейчас уже нет. Это давало мне шанс легко захватить земли царства, если не вмешаются египетские жрецы. Они могут понять, что я представляю угрозу и для них, но надеюсь, до этого дело не дойдёт.
Дни сменяли друг друга, мы пересекали разнообразные местности: преодолевали саванну, временами поднимаясь в предгорья, где штурмовали многочисленные ущелья и перевалы. Тягот и лишений воины претерпевали немного, а селения, которые встречались нечасто на нашем пути, облегчали бытовые страдания, давая возможность отдохнуть под крышей над головой, хотя, чем находиться под такими крышами, лучше уж отдыхать в обыкновенном походном шатре, в нём и воздух чище, и спать привычнее.
Мерзость и дикость древнего мира меня часто вымораживала, и когда на меня накатывало плохое настроение, я тут же вспоминал Змееголового, что «помог» мне попасть в этот мир. С ругательствами выходила и злоба, образуя выхлоп негатива, и я снова оказывался наедине с собой и своими желаниями. «Бойтесь своих желаний, они склонны реализовываться», — гласит старая, неизвестно чья, пословица. Бояться я не привык, а цель очень нужна, ведь когда есть цель в жизни, то и дышится намного легче, иначе здесь вообще становится совсем нерадостно.