Аксум
Шрифт:
К моменту, когда они все подошли к колесницам, началась атака главного резерва дикарей, и все прекрасно видели, кто возглавлял войско. Это был вождь дикарей, который скакал впереди в высоком красивом шлеме, великолепных доспехах, сжимая щит и подняв вверх копьё, вокруг которого болтались высушенные шкурки змей. За спиной у него плескался на ветру короткий кожаный плащ, здесь не совсем уместный, но добавляющий его образу весьма колоритный антураж.
Отряд, что он возглавлял, стремительно нёсся в атаку, и количество его всадников ясно давало понять любому, что левый фланг кушитской армии обречён. Они ничего не
Увидев это, Каас заторопился, стал разворачивать колесницы и уходить с ними в тыл. А вслед за ним, видя его бегство, побежали и все остальные. Исход битвы оказался полностью предрешён, и никто не попытался его переломить.
Командующий Маал поздно заметил, что жрецы и Каас уже сбежали, а когда увидел, то тоже во главе своих телохранителей стал прорываться назад, бросив свои войска, но это уже не имело для исхода битвы никакого значения. Огромная армия, подготовленная в течение года, прекратила своё существование, превратившись в кучу баранов, бежавших без оглядки в разные стороны и желающих только одного — спасти свои шкуры.
Исход битвы оказался решён, и к перевалу добрались лишь те, кто мог бежать не только на своих двоих, а имел четвероногого друга с одним горбом, умеющего хорошо плеваться. Из двадцати тысяч воинов домой вернулась едва ли половина: кто-то погиб на месте сражения, кто-то попал в плен, а кто и сгинул в течение следующего года, не успев добираться до места.
Совершенно выбившийся из сил верблюд остановился на очередном холме. Я слез с него и стал очищать лезвие костяного меча от крови и чужих волос. Не удержался и долго преследовал кушитов, пока имелись на это силы у верблюда. В какой-то момент я понял, что никого из врагов не вижу: кто пал в бою, кто спрятался, а кто бежал так быстро, что и не угнаться.
Жаль, мы так и не смогли перехватить ни одну из колесниц, все они находились уже очень далеко и благополучно скрылись. Нет у меня настолько быстрых верблюдов, готовых на равных бежать с лошадьми. Ничего, зато кушитское войско полностью разгромлено, осталось только захватить как можно больше пленных и взять их с собой. Да и весь их обоз достался нам.
— Найдите мне их командующего, или того, кто его найдёт. Мне он нужен живым или мёртвым, — отдал я приказ, — но лучше живым.
Самого командующего я видел, но не успел к нему пробиться, как его уже свалили с верблюда, а дальше мне оказалось не до него. Его тело нашли уже под конец дня. Не повезло ему вовремя убежать, бросили свои, ну, а кто-то из моих бойцов его приговорил, позарившись на оружие и вещи. Посмотрев на тело, я получил доказательства от пленных, что это действительно их командующий, которого звали Маал.
Я велел собирать трупы, чтобы убрать место сражения, а также забрать оружие с вещами.
Собирать труппы и потом закапывать их заставили пленных. Ну, а я стал подсчитывать потери и оказывать помощь своим раненым. Обычное дело после битвы. Под конец дня, уже в сумерках, я смог подвести в общих чертах итоги выигранной битвы. Я потерял около тысячи человек, раненых оказалось в два раза больше, итого из пяти тысяч бойцов в строю осталось примерно две-две с половиной тысячи.
Потери противника не шли ни в какое сравнение с моими: только убитыми насчитали три
Остановившись лагерем, я стал приводить своих раненых в чувство и готовиться идти на столицу царства Куш. В данный момент времени она называлась Мероэ, но истинная столица царства Куш находилась, всё же, в Напате. Когда-то, выдвинувшись оттуда, кушиты почти захватили Египет, но с тех пор прошло три столетия и их силы истощились. Мне же предстояло со всем этим разобраться: захватить Мероэ, затем Напату, и только тогда дорога на Египет оказывалась открытой. Но для этого нужно ещё дойти до столицы, сохранив при этом своё войско.
На месте битвы мы оставались три дня, потом перешли перевал и, спустившись по ту сторону гор, остановились у их подножия ещё на неделю. Такую длительную остановку мы сделали, чтобы спасти как можно больше раненых и поставить их быстрее в строй. Войско врага разгромлено, да и торопиться пока затруднительно по вышеуказанным причинам.
Через неделю, подлечив легкораненых и соорудив волокуши для тяжелораненых, которых несли пленные, а теперь рабы, я выдвинул войско вперёд, на Мероэ. Идти до неё по караванному пути предстояло не меньше двух недель, а то и больше, но я уже не торопился. Дорога длинная и опасная, идти далеко, да и по пути нужно выбивать все имеющиеся гарнизоны. Это не Аксум, здесь пока всё не захватишь — не победишь.
Две недели спустя
Царь Куша Эргамен с нетерпением ожидал вестей от своего войска. Прошло уже больше месяца, как оно ушло сражаться с дикарями, покорившими Аксум. Но с его войском такое не пройдёт! Он знал, точнее, чувствовал, что дикарь, захватив Аксум, решит, что он дальше сможет захватывать царство за царством. Жрецы провели ритуал откровения и подтвердили опасения царя, после чего он и решил собирать войско и выдвинуть его к границам Аксума.
Не успел Эргамен подготовить войско, как до него стали доходить тревожные вести, что дикарь действительно собрал армию и движется в сторону границы, а там и донесения пошли о том, что аксумская армия стала захватывать селения Куша.
Царь дал отмашку, и войска выступили в поход. Возглавить войска Эргамен доверил «стражу ворот» Маалу, имеющему боевой опыт и участвовавшему в нескольких небольших стычках. Помощником назначил Кааса, как более опытного и умного.
Подойдя к окну своего дворца, сделанного из туфа, царь выглянул в него. Окно располагалось на третьем этаже в высокой башне, и из него открывался просто роскошный вид на Нил, что нёс свои воды в Египет. На обоих его берегах зеленели фруктовые рощи, а вдалеке виднелись поля, засаженные пшеницей и просом.
Ветер донёс до Эргамена сухой воздух, переполненный жаром и запахами, идущими от Нила. Пахло тиной, рыбой и другими чисто речными запахами. А ещё воздух пах горячим песком, ароматами цветущих деревьев и ещё чем-то таким, что присуще только данной местности. В это время во дворе возникла непонятная суета и шум, а потом послышались и крики.
— Что там? — спросил Эргамен у прислужника, — иди быстрей, узнай.
— Слушаюсь и повинуюсь, мой повелитель.
Прислужник исчез, чтобы явиться через несколько минут.