Аксум
Шрифт:
— А не полететь ли тогда тебе, раз мне нельзя? — резко перебил я грека.
Фобос осёкся.
— Я? Я летать не умею.
— А кто умеет?
— Ты.
— Тогда чего ты меня критикуешь?
— Я не критикую, я предупреждаю.
Я хмыкнул, в голове всплыли два анекдота, критикуй не критикуй, всё равно получишь, ну чего-нибудь да получишь. Ну и предупреждаю про Никулина, тоже анекдот довольно пошлый, но жизненный.
— Не надо меня предупреждать о том, о чём я и сам без тебя знаю. Ты предупреждай о том, чего я не знаю.
— Так я не знаю,
— Хватит ёрничать, Фобос. Некого мне посылать в небо. Пробовал я, и не раз, после третьего разбившегося понял, что это бесполезно. Боятся люди, да и не понимают, как себя вести и что делать. А материалов для нового планера у меня нет. Разобьют окончательно его, тогда и вовсе летать некому станет, а у меня армия маленькая, мне любая хитрость в плюс.
— Я это понимаю, а откуда ты узнал рецепт греческого огня?
— Это не греческий огонь, это хлеще. Сам придумал.
— Ммм, удивляюсь я тебе, Мамба, как ты много знаешь, причем, знаешь не по возрасту твоему и образу жизни.
— А откуда ты знаешь, сколько мне лет?
Фобос удивился и пристально взглянул мне в глаза, но, видимо, увидел там что-то и быстро отшатнулся. Тут вовремя пришёл Ап и принёс заветную бутылочку.
— Вот, пробуй! — я откупорил бутылку и в воздухе отчётливо разлился дивный аромат фруктовой настойки. Её я готовил почти целый год, делая купажи из разных фруктов и растений. Просто я так отдыхал, стремясь создать из обычного самогона нечто совершенное по вкусу и послевкусию, и при этом алкогольное. Нет, градус в ней невелик, может, двадцать или немногим больше, питься она должна легко и при этом дарить радость.
Аромат удался на славу, каждый, кому довелось его ощутить, мог почуять в нём всё, что угодно: запах диких бананов, масло редких деревьев, пчелиный мёд, аромат диких трав или опьяняющую сладость дивных фруктов. В общем, настойка получилась отменной.
Фобос втянул носом запах и шумно выдохнул.
— Да ты, никак, нектар богов создал?
— А то! — подмигнул я ему и, достав маленькую деревянную стопку из мешка, плеснул в неё ароматной жидкости и протянул Фобосу. Тот не заставил себя долго ждать и тут же втянул наливку в себя.
— Ух, хороша!
Я хмыкнул, плеснул себе и выпил. Сладкая, немного с кислинкой, жидкость тут же уколола рецепторы лёгким градусом и покатилась по пищеводу внутрь. Волна небольшого жара сопроводила её до желудка и вернулась волной сладкого и ничуть не приторного послевкусия.
— Хороша! Ну что, Фобос, какие планы насчёт меня?
Старый грек вытаращился на меня, потом озадаченно посмотрел на маленький стаканчик и задумчиво покачал головой.
— Что значит, какие планы?
— Ну, ты же увязался со мной в поход, значит, у тебя есть планы насчёт меня: либо проследить и помочь, либо проследить и убить. Других, думаю, у тебя нет и быть не может.
— Я не собирался тебя убивать!
— А когда я взял Аксум?
— Тогда — дело другое. А сейчас ты муж моей любимицы, она ждёт ребёнка, а её отец ничего и не потерял по факту, а даже приобрёл. Мне
— Резона, может, и нет, но я редко верю людям, Фобос, а тем более таким, как ты.
— И чем я должен доказать свои слова?
— Делом, Фобос. Мы должны взять Мероэ, но, чует моё сердце, это может оказаться совсем непросто. Видишь, река сейчас полна водою и готова разлиться в любой момент. А нам идти вдоль неё ещё долго, хотя можно повернуть в сторону и по дуге подойти к столице Куша, но тогда мы потеряем время, как ты думаешь?
— Думаю, что лучше потерять время, чем головы.
— Гм, разумно, такого ответа от тебя я и ожидал. Но боюсь, что, тем не менее, нам нужно ускориться. Лазутчики докладывают, что Эргамен собирает ещё одну армию, и в этом ему активно помогают жрецы.
— Я бы сделал на его месте то же самое. Они боятся тебя, Мамба, ты слишком непонятен для них и силён.
— Ну, тогда пусть сдадутся мне на милость. Я их пощажу, я добрый.
— Боюсь, что они в это не поверят, и Эргамен — не Ахмек-тэре, у него нет дочери на выданье. Да и ты не согласишься сделать гарем.
— Почему не соглашусь?
— Не знаю, не в твоих правилах, насколько я могу судить со стороны.
— Не суди, и не судим будешь. Впрочем, ты прав, я действительно не люблю гаремы. Лишняя маета. Постоянные ссоры, делёжка благостей от хозяина и тому подобное. Но, разве Эргамену не дорога своя жизнь? Ведь если я возьму его столицу в бою, то буду вынужден казнить его, тогда как при добровольной сдаче я его пощажу и даже отдам ему в прокорм одну из самых богатых провинций его царства.
— То так, но он царь, и давно. Ахмек-тэре был всю жизнь визирем и совсем немного времени царём. Ему проще тебе подчиниться, чем Эргамену. Эргамен просто так не сдастся, к тому же, он может попросить помощи у Египта.
— Попросить помощи у Египта?
— Да. С Египтом он живёт, как кошка с собакой, но там прекрасно понимают, что если ты возьмёшь Куш, то дальше наступит их очередь. И никто не станет ждать, пока ты вновь остановишься на несколько лет и будешь копить свою армию для вторжения в его пределы. За столько веков цивилизованной жизни фараоны Египта научились предрекать многие вещи, а уж очевидное они понимают с полуслова.
— М-да, — сдвинув шлем, я почесал вспотевшую голову и вновь задвинул его на место. — То есть, они готовы ко всему, и мне ещё, возможно, придётся сражаться на два фронта?
— Да.
— Плохо, очень плохо, но объяснимо. Что же, мне надо подумать. И вот если бы у меня оказалось десять планеров, я бы решил эту проблему, но у меня есть только один, как планер, так и его хозяин. Что же, тогда нужно пошевеливаться и не дать Египту прийти на помощь Эргамену.
— Пошевеливайся, — пожал плечами Фобос, — я больше ничем не могу тебе помочь. Всё, что я могу — это только предостеречь тебя от необдуманных поступков и ошибочных действий. Ты редко ошибаешься и потому мне больше нечем тебе помочь и доказать свою преданность и лояльность. Тебе придётся поверить мне на слово.