Актриса
Шрифт:
Я попробовал что-то сказать, но…
— И решил издать твой «Факультет». Возможно, тебя интересует почему?
Я все еще сидел с глотком чая в зобе.
— Он более ярок и, как мне кажется, больше подходит к нашему времени. Что ты мне скажешь по этому поводу?
Я проглотил чай.
— Я что-то должен сказать?
Я никак не верил в происходящее. И считал это из области фантастики.
— Может, ты возражаешь, что твоя первая книга здесь будет…
Я уже знал, что сейчас начнется, и
— Когда?
— Это хороший вопрос. Мой издательский план составлен, если хочешь, забит, на три года вперед.
Мои плечи поникли…
— Но как я тебе говорил, для хорошей книги, а ее персонажи мне, подчеркиваю, очень нравятся, забыв про «бабские» мнения, всегда найдутся место и бумага. Главное — бумага. Бумага у нас большая проблема. Даже для классиков, больших, чем ты. Хотя уверен, что и ты им станешь.
Ах, как пел соловей. Как мне нравилось его пение!
— Поэтому послушай, что я хочу тебе предложить. И поверь, что этого я в последние годы никому не предлагал. Дай мне год, это нормально, и я издам твою книгу тиражом в двести тысяч.
Я привстал невольно.
— Садись. Издам ее в твердой обложке, с супером, и на каждом углу, в каждой газете будет реклама твоей книге. Тебя будет знать здесь каждая собака, как сегодня эта собака знает Набокова. Я сделаю тебе имя в Империи, среди читателей, а не в каких-то там редакциях еженедельников и журналов, где тебя знают только специалисты. Ну как? Удивил я тебя?!
— Я не могу поверить в происходящее… Все похоже на невероятную сказку.
— Я тебе докажу, чтобы ты всегда верил моим словам. Все, что я говорю, я делаю!
Я глубоко вздохнул.
— Зная вашу американскую жизнь и ее привычки, я уже подготовил контракт. Договор готов.
Он нажал кнопку селектора.
— Танюш, принеси бумаги.
Я так и не верил в происходящее, но надеялся, что — со временем — поверю.
Дверь бесшумно открывается.
— Положи один контракт перед господином Сириным, другой — мне на стол.
Дверь бесшумно закрывается.
— Читай!
Я читаю, но все прыгает перед глазами. Поэтому я вряд ли понимаю до конца, что читаю:
«Настоящий договор между издательством „Отечественная литература“, в дальнейшем именуемое „Издатель“, и писателем Алексеем Сириным, в дальнейшем именуемый „Автор“…»
Я спорадически-спазматически глотаю чай, когда вижу цифру: 200 000 экземпляров.
— Нравится тираж?
— Безумно.
Сегодня в Империи пятьдесят тысяч считался громадным тиражом и был равен в соотношении бывшим полумиллионным тиражам.
— Ты как, готов подписать? Я готов.
Он привстал и взял ручку со своего стола. Я достал свою. Я все еще не верил в происходящее, но оно — происходило.
— Ты —
Я расписался. Потом он.
— Вот и вся недолга. Расслабься ты, большое дело: издать книгу. Я простой издатель — простого издательства.
Мы оба понимающе улыбнулись.
— Джордж, я вам очень, очень благодарен.
Я встал, обошел и поцеловал его в щеку. Издатель обнял меня.
— Поздравляю, мистер Сирин. Ваш первый книжный контракт!
Я не стал ему говорить, что первый я расторг сегодня утром. Убив…
— У тебя есть ко мне как к издателю вопросы?
И хотя их был миллион, я задал один.
— Джордж, почему «Факультет»?
Мы говорили по-английски об издании романа не на английском языке.
— Я тебе открою секрет. Хочу, чтобы была полка, уставленная книгами, где написано обо мне. Ты живо пишешь, с натуры, и я знаю, что если стану твоим первым издателем, то рано или поздно попаду в твои писания.
Я улыбнулся невольно.
— Ты зря смеешься, я уже послужил прообразом в двух книгах, написанных женщинами. Но бабы писать не умеют, а ты — пишешь хорошо.
Я склонил голову. По этикету.
— Даже если бы вы не стали моим издателем, вы бы все равно попали в мои писания, Джордж. Вы слишком колоритная фигура. Персонаж.
Он с приятностью к себе — улыбнулся.
— На этом, Алексей Сирин, я с вами прощаюсь. Надо мчаться в министерство выбивать фонды. Чтобы издавать и американских писателей!
Как пел соловей!..
— Позвони перед отъездом, если не затруднит передать пару писем в США. Список книг составил?
Я вынул и положил на стол. Он бегло глянул.
— Хорошая подборка. Дай только время. К следующему приезду соберу. Но только…
— Естественно — заплачу, заплачу.
— Это ж не мое. Издательское, а расхищение народного добра…
Мне нравилось его чувство юмора. И уже в дверях я услышал:
— Привет актрисе и низкий поклон. Скажи: «идем заданным курсом».
Я откланялся.
На двадцать первом облаке я несся к Тае домой. Периодически поглядывая на пассажирское сиденье, где лежала белая с желтизной бумага, на которой черными буквами было напечатано:
«ДОГОВОР».
Я взлетел на четвертый этаж и затарабанил в ее дверь.
— Алешенька, что случилось?
— Я подписал контракт! Я подписал контракт!! Я подписал контракт!!!
И мы начали танцевать, как маленькие дети. Казалось, Тая не была удивлена. Как будто это ожидалось. В конце танца она почему-то смущенно отвела глаза, на что я не обратил никакого внимания.
— Я так рада за вас. Я вам предсказывала, что все будет хорошо, нужно только… время.
Я целовал ее лицо, которое до этого целовал редко.