Актрисы старой России. От Асенковой до Комиссаржевской
Шрифт:
Беглый крепостной, он добровольно пошёл на войну, был участником Бородинского сражения, одним из первых вошёл в Париж, получил награды от Кутузова и Багратиона». Ну от Багратиона и Кутузова он мог получить награды разве что в 1812 году, причём от Багратиона только до Бородинского сражения, после которого смертельно раненный князь Пётр Иванович прожил очень недолго, а от Кутузова тоже никак не за Париж – император, известный нам под именем Александра I, устранил Михаила Илларионовича уже в апреле 1813 года. Тем не менее из скупых строк биографии можно сделать вывод, что отец, добровольно пойдя на войну, сумел выслужить чин офицерский. Такое в ту пору случалось –
Сын сержанта-однодворца, Иван Никитич Скобелев в четырнадцать лет поступил солдатом в Оренбургский 1-й полевой батальон и служил так исправно и прилежно, проявляя храбрость, что постепенно дошел сначала до офицерского, а впоследствии и до генеральского чина. Мало того, стал писателем, хотя его мать, Татьяна Михайловна, вообще не знала грамоты.
Так что этакое удивительное перевоплощение отца Дарьи Леоновой из беглого крепостного в офицера русской армии вполне вероятно.
В своих «Воспоминаниях…» Дарья Михайловна отметила:
«Я была всегда настолько впечатлительна и восприимчива, что живо сохранила в памяти факты, случившиеся, когда мне было всего два года от рождения, и потому я могу начать повествование свое с самого раннего детства».
То есть мы имеем уникальную возможность проследить судьбу актрисы сызмальства и узнать, что её непревзойдённые данные, её прекрасный голос, которым, как уже видели, восхищались знаменитые музыканты, знавшие в этом толк, были наследственными. Дарья Михайловна рассказала:
«Быв ещё у помещика, отец мой с детства состоял певчим в домашней церкви его. Помещик, заметив его голос, музыкальные способности и большую охоту, которые выделяли его из дворовых людей, определил его в школу военной музыки лейб-гвардии гренадерского полка. На его долю выпал самый трудный инструмент – это тромбон. Учась в школе, он в то же время пел на клиросе».
Ну а потом, по всей вероятности, был побег и вступление добровольцем в армию, поскольку жизнь крепостных музыкантов едва ли легче, чем крепостных хлеборобов. Ну а в армии, надо полагать, он уже служил не в оркестре. В оркестре из рядовых в офицеры не выслужишься. В воспоминаниях сказано:
«Отец мой участвовал в походах 1812–1814 годов. По окончании войны предложено было участвовавшим в ней по желанию или остаться на службе, или выйти в отставку с получением чина и единовременного пособия. Он избрал последнее, желая возвратиться на родину, чтобы повидаться с родными и показать себя только что произведенным офицером. Но прежде чем добраться до Осташковского уезда (Тверской губернии, места своей родины), он пробыл некоторое время в Петербурге, где женился на дочери чиновника, Екатерине Ивановне Ивановой. Первые дети их умирали. До меня было шесть человек, из которых в живых остался только один брат, на три года старше меня».
Детство действительно запомнилось со многими подробностями – переезды из деревни в деревню, помощь добрых людей, которых в России всегда больше, нежели людей дурных, вой волков…
«Помню также страшные ночи, когда мы: матушка, я и брат – оставались одни в нашем ветхом жилище; отец в это время часто бывал в отлучках. Село Рыжково окружено болотами и сплошным лесом, а помещичья усадьба не была даже обнесена оградой. Часто случалось, что по ночам, просыпаясь инстинктивно от страха, мы видели, как матушка стоит над нами и крестит нас, говоря: “Тише, не говорите громко, слышите, это волки! полное крыльцо волков!”
Страшный вой этот до сих пор звучит в моих ушах».
И наконец, Петербург, в который
Запомнилась Леоновой забота об их семье помещика Ивкова, которая определила в дальнейшем её судьбу:
«…Жизнь родителей моих была горька; из положения этого выйти не было никакой возможности… Однажды заехал к нам Ивков и завел между прочим следующий разговор: “Я все думаю о вас, Михаил Леонтьевич, о вашей семье. Что же вы будете здесь делать с вашими детьми? Вы имеете звание, значит, вам нужно детей ваших воспитать, а здесь они могут совершенно пропасть”. Отец отвечал, что и сам томится мыслью об этом, но не знает решительно, как выехать, что нужно для этого сделать, что у него нет никаких средств. Ивков взялся сам за это и настоял, чтобы мы, не теряя времени, отправлялись, пока есть санный путь до одной деревни, где должны прожить до весны и ждать отхода его плотов. “На плотах, – говорил он, – устроят вам место, и вы спокойно доедете”. А план был такой: из Осташковского уезда попасть в Тверь, а потом проселочными дорогами ехать в Петербург. Недолго думая, собрались мы в деревню, которая назначалась нашим пунктом ожидания».
Путь был нелёгок. В ту пору передвижение по России летом, как ни казалось бы это странным, было гораздо сложнее, нежели зимой. Причина?! Обилие рек, речушек, ручейков. Конечно, на трактах уже мосты были оборудованы, но до трактов ещё добраться надо. А потом добирались до того пункта, с которого можно было уже по оборудованному тракту ехать в Петербург, на плотах помещика Ивкова. Хорошо запомнилось это путешествие маленькой Дарье. Плывут по реке плоты, а на них и те, кто правит ими, работая шестами, и немногие пассажиры. А если даже соберётся небольшая компания, как без песен. Дарья слушала великолепные, протяжные русские песни, да и сама подпевала. Очень многие знала наизусть.
Путь долог. Не то, что теперь. Но всё когда-то оканчивается – и хорошее, и плохое, и трудное, и лёгкое.
В Петербурге у семьи Дарьи Леоновой было много проблем, и главная – отсутствие средств существования. Даже любимую лошадку, которая привезла их в столицу, пришлось продать. Жили в столице, затем в Новгороде, затем снова в столице. И вдруг всё решил случай. Дарья Леонова рассказала в «Воспоминаниях…»:
«Первые шаги мои в музыкальный мир сделаны были благодаря знакомству с одной умной и образованной… писательницей, уже немолодой. Звали её Агафья Тихоновна. Мне было тогда уже четырнадцать лет. Жили мы в это время на Петербургской стороне, в местности, где теперь парк, против крепости, а тогда здесь была просто площадь. Здесь-то началась завязка моей артистической карьеры.
В один прекрасный день приходит к нам Агафья Тихоновна и застает меня за пением разных песен и романсов. Между прочим, я пела из “Уголино”. – “О, милый друг, из-за могилы!” и песнь Офелии – “Моего ль вы знали друга!” Надо заметить, что несколько раз мне уже случалось быть в театре с кем-нибудь из знакомых. Раза два-три я была с Агафьей Тихоновной. То, что я там слышала, оставалось совершенно ясно в моей памяти. Я пела всё по слуху. Сама театральная обстановка приводила меня в восторг, и не только пение, но и игра прививались ко мне как-то особенно. Помню, как еще раньше того времени, о котором идет речь, когда я была еще небольшой девочкой, устраивала я в квартире нашей из простынь и мебели сцену и представляла родителям моим что-нибудь из виденного мною в театре».