Акулы из стали

Овечкин Эдуард Анатольевич

А пока не развалился СССР, нам из дома слали посылки с едой. Посылку нужно было сначала предъявить старшине роты. Но ничего такого, о чём вы могли подумать: продукты он, естественно, не забирал, а просто проверял отсутствие вредных для курсантского организма веществ: водки, наркотиков и гражданской формы одежды. Помню, как он однажды удивился, увидев у меня в посылке банку шпротов.

– Это что, ШПРОТЫ?

– Ага.

– Уже даже не помню, как они выглядят… Дай хоть посмотрю!

– Да заберите себе. Отнесите домой, семью угостите!

– Охуел ты? Мне не положено!

– Тащ мичман,

ну что нам эта банка на шестерых? Тока форму одежды маслом запачкаем!

– Да не. Не.

– Ой, да берите уже! Честно, как маленький.

– Ты как со старшим мичманом разговариваешь, гад?

– Ртом, в основном.

– Блядь. Не могу удержаться от этого соблазна. Но! Наряд вне очереди за сон на посту я с тебя хуй сниму!

– Говно вопрос! Мы забудем об этой истории, как только я выйду за дверь!

– Свободен!

А в каюте меня уже ждали пятеро моих товарищей с хлебом, заранее принесённым с камбуза, и полными зобами слюны. И знаете, нам было так весело и приятно в тот момент, такое душевное единение компании возникало, что наркотик этот ментальный, всосавшись в мою кровь, до сих пор не даёт мне понять, что может быть вообще весёлого в клубешных тусовках и ресторанных застольях с цыганами и медведями.

Местным курсантам, которые были родом из Севастополя, было полегче. Мамы и жёны иногда кормили их котлетами с ложечки через забор и даже гладили по головам. А в первый год о-о-о-очень не хватало, когда тебя кормят котлетами с ложечки и гладят по голове. Потом, конечно, организм начал приспосабливаться, суроветь, черстветь, пропитываться солью и хотеть мяса и грубого секса, а не жареного фарша и предварительных ласк.

Вот историю небольшую про посылку и севастопольцев я сейчас вам и расскажу.

Дружили мы с Витей. А Витя был натуральный хохол, и родители у него разводили нутрий, периодически ему их высылая в копчёном виде. И вот один раз прихватили мы с ним копчёное тело и пошли в ЧПОК (так у нас называлось курсантское кафе, «чайная помощи оголодавшим курсантам» расшифровывается) для того, чтобы кутнуть на широкую ногу: купить себе батон и по стакану сметаны. Уселись за столик и начали препарировать деликатес тонкими дрожащими пальчиками. И тут в чайную зашли два наших товарища из Севастополя: Вася и Рома. Вася вообще-то был Андрей, но узнал я об этом только на третьем курсе, когда позвонил ему домой и попросил позвать Васю к телефону. «А Андрея нет дома», – ответил мне приятный женский голос. «Вот и хорошо! – обрадовался я. – Мне как раз он и не нужен, а нужен Вася!» – «Так я про Васю и говорю, просто я его мама и предпочитаю называть его настоящим именем», – засмеялась Васина (Андреева) мама.

Потом я ходил по роте и рассказывал всем эту сногсшибательную новость. Многие удивлялись, доложу я вам.

– Э, что вы тут точите? – как бы попросились к нам за стол Вася и Рома.

– Мясо, – говорит Витя. – Садитесь, тоже точите!

– Ура-а! – закричали Вася и Рома и, сбегав за сметаной, уселись с нами. Нутрия была довольно большой, но четыре военно-морских волчонка справились с ней быстро. Обсосав косточки, мы довольно откинулись и шлифанули всё это удовольствие сметаной.

– Ой, – вздохнул Вася. – Надо на воздух выйти, покурить для закрепления удовольствия!

Завернули

обглоданный труп нутрии, погибшей с благородной целью накормить защитников Родины, и вышли на улицу. Закурили.

– А кого мы ели-то? – зачем-то спросил Рома.

– Крысу, – ответил Витя.

– Да что ты пиздишь-то? Какую крысу? Кролик же, небось?

– Ну смотрите, – Витя подвёл Рому с Васей к урне. – Вон лапки, вон хвост. Сразу же видно, что крыса!

И как давай их, бедных, полоскать вокруг этой урны!

– Странные люди! – удивляется Витя. – Когда ели, пальцы до локтей облизывали, а теперь блюют!

– Как мимозы в Ботаническом саду, чесслово! – процитировал я стих классика.

– Ты знаешь что, Витя, – сказал я Вите, когда мы шли обратно в роту, – ты скажи своим, чтоб не сало слали, а нутрий побольше. На двоих-то её приятнее есть, чем на четверых!

– Согласен! Прямо сейчас письмо и напишу!

Так что, скажу вам, что человек – существо всеядное. Особенно пока не знает, кого он ест.

Снег и бабы

Не знаю, как там у студентов с практикой, но в нашем военно-морском училище было заведено так: первый курс – надводные корабли, второй – подводные лодки, третий – завод, четвёртый – опять лодки и на пятом – учебный центр. Вот про учебный центр в городе Обнинске я и расскажу.

Попали мы в него уже тогда, когда учились в Питере, и было это в феврале-марте. Холодина стояла страшная: снег, мороз и женщины в шубах и пыжиковых шапках. Встретили нас довольно радушно – на обучении в центре был один экипаж, который сидел там уже несколько лет в ожидании своего корабля, и преподавательский состав откровенно скучал без свежего мяса. Выделили нам этаж казарменного типа и приказали чувствовать себя как дома.

Только мы кровати поделили и вещи разложили, как меня вызывает начальник учебного отдела. Прихожу, докладываю, сидит там он, ещё мужик какой-то и наш офицер, который к нам из училища был приставлен как старший практики.

– Товарищ курсант, – ласково так спрашивает у меня капитан первого ранга, – ну, как вы тут? Устроились?

– Так точно, – говорю, но пока не улавливаю, в чём подвох.

– Всё ли устраивает? Может, надо чего?

– Ну… Телевизор не помешал бы, конечно!

– Хорошо, будет вам телевизор, в холле поставим.

– А вот скажите, – вступает в разговор второй, – у вас родственники есть в штабе Московского округа?

«Ну да, – думаю я себе, – именно же поэтому я и торчу сейчас в Обнинске, что у меня родственники в штабе Московского округа».

– Никак нет, – говорю. – Никогошеньки абсолютно!

– Точно? А генерал-лейтенант Овечкин не ваш родственник?

– Нет, не знаю таких родственников!

– Ты хорошо подумай-то, повспоминай! – подбадривает меня наш старший практики и страшные глаза бровями делает.

Мим, блядь.

– Да что тут думать-то? Мать у меня – медсестра, отца нет вообще. Точно не мой!

– Ну ладненько, – заметно расслабляется начальник учебной части. – Вы идите тогда, располагайтесь!

– Ты дурак, штоле? – догнал меня наш уже в коридоре. – Я ж тебе мигал! Надо было сказать, что дядька твой какой, мы бы тут как сыры в масле катались!!!