Акулы из стали
Шрифт:
В военно-морском училище в Голландии («Галоша», по-народному) на момент моего поступления в него было четыре факультета:
Первый и второй – специалисты энергетических установок и турбинисты, в народе – «китайцы».
Третий факультет готовил «маслопупов», это электрики. С восемьдесят восьмого года на этом факультете был открыт специальный класс киповцев («плафоны»).
На четвертом обитали «дусты» – химики.
То есть первый уровень защиты чести – защита чести факультета. Происходило это, в основном, организованными спортивными соревнованиями и всякими кавээнами. Но и на простецком, народном уровне тоже было.
Первый
– Китайцы!!! Отдайте наши казармы!!
Химики, например, ходили в баню мимо нашего общежития. И, конечно же, покушались этим на нашу честь, так как мы постоянно поджидали их на балконе четвёртого этажа с пакетами воды и пожарными шлангами.
– Фу-у-у! Дусты-ы! – орали мы, когда их строй проходил под нашими окнами, и дружно бомбили их водой.
– Маслопупы! Пиздец вам! – орали химики, уворачиваясь от ковровых бомбометаний. – Мы вас на скачках всех уроем!
«Скачками» у нас дискотеки назывались, если вы не в курсе. Естественно, никто никого не урывал – половина из них были нашими друзьями и земляками, но вот так происходило всё это постоянно, пока перед нашим строем не выступил заместитель начальника химического факультета, по прозвищу Конь:
– Товарищи курсанты! – декларировал он, ходя вдоль строя. – Все вы по отдельности чудесные и замечательные люди, но, как только собираетесь вместе, становитесь стадом пидорасов! Я не понимаю, как такая метаморфоза возможна в нашей бренной жизни. Кто-нибудь из вас может мне объяснить? Так я и думал, сейчас же вы, пидорасы, на плацу и обязаны выказывать мне молчаливое почтение, как старшему офицеру. Зачем? Зачем, я вас спрашиваю, вы обливаете моих курсантов всякими нечистотами? Ну, вот что они вам сделали? Да, я знаю, что вы считаете их бездельниками и разгильдяями. Но, ребята, когда вы придёте отдавать свои жизни на подводные лодки, химики придут вместе с вами и вместе с вами же будут служить вашей с ними Родине. Скажите, вам хоть стыдно?
– Сты-ыдно, – гнусавили мы в ответ.
– Не будете так больше делать?
Мы молчим – честь же факультета и вот всё вот это вот.
– Ясно. Вы все знаете, что я злопамятный, злой и ебливый, за что меня и называют «конём». Так вот – летние издевательства я ещё потерплю. Но! Если! Слушайте внимательно, бандерлоги! Если зимой хоть одна падла кинет в моего химика водой, то я лично обещаю вам полный пиздец и бессонные ночи!!! Всё понятно?
– Так точно! – хором отвечали мы.
Потом нарвали цветов и травы и в очередной раз, когда химики шли в баню, с криком «Фу-у-у! Дусты-ы!» осыпали их цветами под их недоумённые взгляды.
А вообще, внутри училища жили очень дружно. Русские, белорусы, украинцы, дагестанцы, татары, аварцы, казахи, киргизы, молдаване и евреи ездили на каникулах друг к другу в гости. Лично я за время учёбы побывал в Дагестане, на Западной Украине и в Молдавии, и у меня в Белоруссии гостило человек пять-шесть.
Выше чести факультета шла честь училища. Защищали мы её путём убегания от патрулей и периодическими стычками с курсантами училища имени Нахимова.
Выше чести училища шла честь Родины. Защищать нам её пришлось, когда училище перешло к Украине после распада СССР.
Потом начался вялотекущий процесс по переводу огромной кодлы курсантов и офицеров в какое-нибудь училище России. А попутно нас начали агитировать и показывать нам, что тут мы уже как бы чужие.
Сначала была табличка. Раньше на входе в учебный корпус висела советская с военно-морским флагом СССР.
Её сняли и повесили жёлто-голубую с трезубцем. Ни хуя себе наглость, подумали мы и разбили табличку в первый же день. Табличку восстановили и выставили возле неё вахтенного. Мы табличку опять разбили. Тогда выставили вахтенного с ножом – тот же результат. Потом выставили вахтенного с автоматом, но таблички так и не приживались до нашего отъезда в Питер.
Потом был концерт.
Мы, курсанты четвёртого курса, полны здоровья и отваги, у каждого есть девушка, а у некоторых и не одна, а нам вместо увольнения и девичьих ласк предлагают пройти в актовый зал на концерт национального детского ансамбля из Львова. Ну, возмутительно же! Пообещали, что там всё будет чинно и закончится быстренько. Сидим, слушаем народные украинские песни. Песни хорошие, детишки поют душевно, но, знаете, в двадцать с чем-то лет девушки намного привлекательнее фольклора любого народа мира. Это сейчас при выборе между концертом и девичьей грудью я задумаюсь на пару минут и спрошу про варианты совместить всё это, а тогда даже мысли такой в голову не пришло бы. Тяга к прекрасному, если вы меня понимаете. Поэтому мы сидим все на нервах и ждём, когда же уже, наконец, всё это закончится.
А в конце – сюрприз. Детишки выбегают на сцену с украинскими флагами и прочей символикой, начинают всем этим размахивать перед нашими удивлёнными лицами и петь какую-то гимновую песню про «Слава Украине! Героям слава!». А ведущий при этом предлагает нам ещё встать и внимать этому стоя. Нет, конечно же и Украине слава, и её героям, но, блядь, мы же российские без пяти минут офицеры, которые явно дали понять своё намерение убыть отсюда на Родину. И как-то так вышло, что из-за всей этой постоянно напряжённой ситуации и неясных перспектив мы очень дружно возмутились. Одномоментно и не сговариваясь. Конечно, взрослым певцам мы запихнули бы их символику во всякие анатомические отверстия, но дети – это святое. Моряк ребёнка не обидит.
Поэтому мы дружно встали и молча двинулись к выходу из зала. А на выходе нам зачем-то попытался преградить дорогу мичман, который уже принял присягу Украине и красовался новенькими шевронами с трезубцами. Сильно мы его не били – нас же было в сто раз больше, чем его. Просто сорвали ему погоны, шевроны и дали пару пендалей. Чуть не уголовное дело завели. Вызывали старшин классов на допросы, пугали тюрьмой за неуважение к символике, но так дело и затихло.
Последней весомой каплей в чаше нашего противостояния стал Ленин. Он стоял на входе в учебный корпус.