Аль-Амин и аль-Мамун
Шрифт:
— Я уже привыкла к черному цвету, — не поднимая головы, отвечала Маймуна, — и не желаю менять его на другой.
— Ты будешь одеваться во что хочешь и делать все, что твоей душе угодно, только прояви сочувствие к человеку, умирающему от любви к тебе. Маймуна, я люблю тебя, но, увы, волею всевышнего мне отказано во взаимности!
С этими словами он опустился на колени и хотел было коснуться ее руки, но Маймуна отпрянула, словно ей грозил укус скорпиона.
Отвращение девушки глубоко задело самолюбие Ибн аль-Фадля. Он поднялся с пола и с угрозой в голосе
— Маймуна, я пришел умолять тебя именем моей любви, но если тебе этого мало, я найду другую возможность овладеть тобой!
— У тебя такой возможности нет. Оставь меня в покое и найди кого-нибудь другого. Ведь кругом столько девушек.
— Мне не нравится никто, кроме тебя, и доказательством тому — постоянство моей любви, несмотря на то, что ты меня отвергаешь. Не пора ли тебе сжалиться надо мной?..
— Довольно об этом! — прервала его Маймуна.
— Тогда вот что я должен тебе сказать! — крикнул Ибн аль-Фадль в ярости. — Если ты продолжаешь упрямиться, я буду жесток и беспощаден, — пусть это и противоречит моим правилам.
— Мы находимся в доме эмира верующих, и ты здесь не хозяин, — по-прежнему не глядя на юношу, отвечала Маймуна.
— Я могу увести тебя силой, потому что при мне отряд воинов, а в моих руках — разрешение от матери халифа.
— До сих пор я считала тебя благородным и воспитанным юношей, — не сдержалась Аббада, которая до сих пор молча слушала их разговор. — Неужели тебе не достаточно того, что ты услышал от Маймуны? Оставь девушку в покое. Да будь я на твоем месте, знай я, что меня не любят, ноги бы моей здесь больше не было.
— Если бы она не ранила так тяжело моего сердца и не переполнила бы чашу моего терпения, я бы оставил ее в покое и перестал преследовать. Но теперь мне хочется ей доказать, что я что-нибудь да значу! Ведь в Багдаде есть сотни дочерей военачальников и эмиров, которые желают добиться моей благосклонности.
Затем Ибн аль-Фадль повернулся к Маймуне:
— Подумай хорошенько о том, что я сказал, и не вынуждай меня прибегнуть к силе, потому что у ворот дворца стоит отряд воинов, ожидающих моих приказаний.
Сердце девушки сжалось от страха, и она воскликнула:
— О боже! Где охрана?
— Юноша, мы и так претерпели из-за тебя множество несчастий, — взмолилась Аббада. — Если бы ты знал, сколько горя мы пережили, то сжалился бы над нами!
В это время раздался стук в дверь; Маймуна решила, что это идут нанятые Ибн аль-Фадлем воины, й закричала:
— О боже! Неужели моим мучениям не будет конца? Господи, услышь мою мольбу и призови меня к себе! Ведь я уже вдоволь настрадалась на этом свете!
Горе и отчаяние переполняли девушку, и она, вся в слезах, больше не владела собой:
— Где вы, Сельман и Бехзад? За что мне такие мучения?
Аббада, стоя рядом с Маймуной, успокаивала ее, а в это время у нее самой по щекам градом катились слезы.
Ибн аль-Фадль знал, что бродяги не явятся сюда без его приказа, и потому вышел поглядеть, что случилось. У дверей он нашел слуг и узнал от них, что во дворец прибыла мать халифа.
Все удивились столь
— Гонец из Замка Вечности разыскивает эмира верующих!..
— Что? Разыскивают моего сына? — вскричала Зубейда. — В моем дворце? Где он может быть? Ведь сегодня вечером мы простились с ним в его замке. Позови гонца!
К ней впустили гонца, и она спросила:
— Что случилось с эмиром верующих?
— Госпожа, мы ничего не знаем… Обыскали каждый уголок замка, но господина нашего нигде не нашли.
Зубейда вскочила с постели, накинула покрывало и поспешила в Замок Вечности. Там она обыскала все комнаты, но так и не нашла аль-Амина. Потом у нее мелькнула мысль, что, может быть, он отлучился по делам и скоро вернется. Зубейда почти до самого рассвета прождала сына, но его все не было. Тогда она решила, что аль-Амин отправился в город аль-Мансура, чтобы укрыться в своем дворце. Она прибыла туда, вызвала управительницу и стала расспрашивать о халифе, но та не смогла сообщить ей ничего нового.
— Я заметила у дверей группу бродяг. Кто их привел? — спросила Зубейда.
— Ибн аль-Фадль, госпожа, — ответила Фарида. — Он пришел ко мне с вашим письмом, и я провела его к Маймуне.
Услышав это имя, Зубейда вскипела от ярости, потому что считала эту девушку источником всех своих несчастий.
— Где она?
— В своей комнате, госпожа.
Зубейда не могла ждать, пока приведут Маймуну, и сама бросилась к ней. В дверях она повстречала Ибн аль-Фадля, тот поспешил посторониться, чтобы дать ей дорогу. В комнате Зубейда застала Аббаду, стоявшую рядом с внучкой.
— И ты здесь! — набросилась Зубейда на старуху. — Да пропади ты пропадом, старая карга! Это из-за тебя мне пришлось перенести столько страданий. Что за нечистая сила занесла тебя во дворец?
Аббада опустила глаза и молчала, потому что не знала, что отвечать, как объяснить свое присутствие во дворце. Тогда Зубейда обратилась к Маймуне:
— Теперь тебе самое время признаться, где находится этот жалкий изменник, именуемый Бехзадом. Я знаю, что он в Багдаде и что все наши беды — дело его рук. Говори, где он?
— Госпожа, — отвечала насмерть перепуганная Маймуна, — ведь я узница в этом дворце, откуда мне знать, что происходит за его стенами?
— Ложь! Ты все время поддерживала связь с Бехзадом через его слугу, Сельмана.
— Спросите у госпожи управительницы, — оправдывалась Маймуна. — Не знаю я никакого слуги. Сжальтесь надо мной, ради бога, госпожа! Я уже столько натерпелась, что глаза мои не просыхают от слез.
— Сжалиться над тобою… — усмехнулась Зубейда. — С какой стати? Да будь моя воля, я бы не задумалась ни на минуту и придушила тебя собственными руками!