Алая Завеса
Шрифт:
— Не против? — для приличия спросил Юлиан, хотя ответ его не очень интересовал.
Йохан едва заметно кивнул и немного отодвинулся к краю стола.
Юлиан достал ручку и тетрадь, но писать ничего не собирался. Через пять минут он понял, что занятие вроде как по естествознанию, а значит, интересного тут будет мало. Впрочем, Юлиан и вовсе сомневался, что здесь будет хоть что-то интересное.
Однако через пять минут писать ему всё же пришлось. Пусть и не конспект по естествознанию.
С передней парты ему незаметно
«Я в шоке. Что ты здесь делаешь?»
Юлиан недолго думал, как ему объясниться, поэтому выпалил самое очевидное, что могло прийти в голову:
«Я теперь здесь учусь.»
Та с серьёзным выражением лица прочитала эту короткую фразу, явно ожидая большего, и прислала ответ:
«Мог бы мне сказать. Я только решила простить тебя, а ты снова меня обижаешь.»
«Не обижаю. Я сам только вчера вечером узнал об этом.» — ответил Юлиан.
По выражению лица Пенелопы Юлиан не мог до конца понять, всерьёз Пенелопа обижается или не совсем. И ответ её выглядел не вполне однозначным:
«Давай на перемене в буфете поговорим. Есть хочу.»
Юлиана всё же это скорее обрадовало, чем нет, поэтому он написал лишь короткое «Хорошо». К его удивлению, все предыдущие сообщения Пенелопы исчезли с бумаги, будто их и не было.
Пенелопа же ничего не ответила и принялась писать конспект дальше. Йохан тоже усердно был занят учёбой. В конечном итоге, Юлиан понял, что пообщаться ему тут не с кем и придётся либо скучать, либо слушать к преподавателю. Что, справедливости ради, почти приравнивалось друг другу.
Однако почти ни слова он не понял. Зато перемена его обрадовала как никогда, потому что её он ждал вдвое больше обычного.
— Ты всё интереснее и интереснее, — сказала ему Пенелопа, когда они спускались на первый этаж в буфет.
— Что ты имеешь в виду? — удивился Юлиан.
Новое окружение очень напоминало Юлиану школу, хотя и смотрелось очень непривычно в свете последних событий.
— Удивляешь и удивляешь. То ты присяжный, то разрушаешь репутацию миссис Скуэйн. Теперь ты посреди семестра умудрился поступить в Академию.
— Всё ради тебя, — улыбнулся Юлиан.
— Ну не надо. Помнится, ты говорил, что не хочешь учиться.
— Времена меняются.
— Наверное, хочешь разузнать что-то и Академия входит в твои планы.
— Как-нибудь всё расскажу, — пообещал Юлиан. — Тебя угостить?
Они уже стояли в очереди буфета.
— Необязательно, — ответила девушка. — Кофе и пирожного хватило. Может быть, тебя угостить?
— Нет-нет. Точно нет.
Они снова заказали по кофе и пирожному.
Однако поговорить не удалось, потому что к ним подскочила Хелен с подносом, на котором находились кофе
— О, Юлиан? — улыбнулась она. — Не объяснишь мне, что ты здесь делаешь?
— Учусь, — чуть подумав, выбросил из уст юноша. — Ты тоже здесь учишься?
Хелен вылупила глаза, словно только что её проткнули шпагой:
— То есть на занятии ты меня не видел?
— Надо же. Прости, наверное, плохо выспался.
Он и впрямь её не заметил.
— Хорошо, прощаю, — сказала девушка, отцапав одним укусом половину пончика. — Пенелопа, у нас следующим этот гном?
— Гном? — переспросил Юлиан.
— Да, гном. Дибадру. Я тут предлагаю занятия сорвать.
— Чего? — удивилась Пенелопа.
— Разве он не смешной? — расхохоталась Хелен. — Представь его лицо, когда он зайдёт в кабинет, а там никого нет!
— Но ты же не увидишь его лица. Потому что тебя на уроке не будет, — сомневаясь в правильности сказанного, сказал Юлиан.
— И что? Не суть, прогуляемся часок. Пенелопа, ну давай!
— Полная глупость…
— А все остальные согласны? — спросила Пенелопа.
— Ещё как согласны. Их Дибадру тоже бесит.
Хелен попыталась изобразить, как этот таинственный гном стучит указательным пальцем по доске, когда кто-то из группы не понимает материала.
— То есть пока осталась я одна? — спросила Пенелопа.
— Брось, Пенелопа! — вклинился в разговор Юлиан. — Я бы тоже не прочь развеяться. Прогуляемся. Покажешь, что представляет из себя Академия.
— И ты туда же! — едва ли не закричала Пенелопа. — Я сбегу с занятия, но только чтобы не отбиваться от стаи. Здесь, кажется, легко можно стать изгоем.
Юлиану уже не терпелось воплотить в жизнь задуманное. В школе он сам часто выступал в роли инициатора срыва уроков, и именно такие вот эпизоды больше всего нравились Юлиану в бытность его обучения. Более того, только эти эпизоды он и помнил.
Однажды Юлиан сбежал едва ли не с десяти уроков на неделе и такая новость в который раз дошла до его матери. Франциска Мерлин была очень понимающей и доброй женщиной, но тут и её терпение лопнуло. На полном серьёзе тогда она позвонила деду и спросила, что делать, в ответ на что он предложил просто шокирующую идею — отправить Юлиана в закрытую школу-интернат, где за ним будут следить в оба глаза и никуда не отпускать.
Эта идея так напугала Юлиана, что он чуть не поседел, а потом буквально умолял родных это не делать и обещал, что теперь будет посещать абсолютно все занятия, даже факультативы.
И, действительно, аж месяц он продержался. Но ошибки прошлого его ничему не научили и в итоге он снова взялся за старое. И сейчас берётся за то же.
— Отлично! — воскликнула Хелен. — Обожаю тебя, Пенни!
— Просила же не называть меня Пенни. Всё, иди, Хелен. Встретимся во внутреннем дворе.
— Ты меня прогоняешь?