Алайна. Уроки благодарности и лжи
Шрифт:
О чём я думаю? Почему я ищу Ольгерду какие-то оправдания? Нужно с этим завязывать, иначе добром это не кончится.
Я заставила себя сползти с кровати и принять душ. Спустилась вниз в столовую, встретив по пути служанку, отчего сделала вывод, что прислуга уже на месте, значит, должен готовиться завтрак. За столом уже сидела Эстерсита – её личико в обрамлении пушистых, кудрявых волос казалось ещё более красивым. Рядом с ней уже сидел Рэн; они разговаривали.
– Айна! – воскликнула Эстер. Жандарм молниеносно обернулся на меня и откинул со лба прядь. – Присоединяйся, госпожа Марилия сказала,
Я села на стул между ними двумя, и Рэн тут же сунул мне прошение об усыновлении.
– Поставь свою подпись вот тут, - он деликатно указал место.
Я присмотрелась к документу, и чем дольше я на него смотрела, тем больше мне казалось, что эта бумажка смотрит на меня. Переплетения неведомых букв, какие-то линеечки, точечки, и – о чудо! – я нашла букву, похожую на «Р».
– Это буква «Р»? – довольно спросила я.
– Эм, нет, - рассмеялся Лейбурн. – Это слово «всенепременно».
– Мне точно можно это подписывать? – я с шуточным подозрением вгляделась Рэну в лицо. – Здесь хоть не сказано, что я должна передать в твоё владение всё мое имущество безвозмездно?
– Нет, здесь всё правильно! – заверила меня Эстерсита. – Я вижу здесь несколько знакомых слов.
– Ты умеешь читать? – удивился жандарм.
Эстерсита покраснела и стушевалась.
– Немного. Мои воспоминания обрывочны, но я хорошо помню, что мама учила со мной буквы. Потом в приюте нас заставляли заучивать, как пишутся некоторые фразы и названия мест, куда ходить нельзя. Например «жандармерия». – Девочка потупила взгляд. – Мать Мартианна говорила, что там не любят попрошаек.
– Попрошаек нигде не любят, - неожиданно жёстко отрезал Рэн. – Но ты больше не должна об этом думать. Айна, подписывай.
Рэн мог быть твёрдым и колючим – вот о чём я думала, ставя свою подпись на документе.
33
После завтрака жандарм пригласил меня прогуляться, но я не горела желанием светиться рядом с ним до нашей свадьбы, потому мы уединились в просторной гостиной. Конечно, в любую минуту сюда мог заявиться Ольгерд, но, всё же, здесь у нас было больше шансов остаться незамеченными.
Рэн немного прояснил для меня ситуацию с артефактом совместимости. После того, как он одобрит прошение об удочерении, я должна предоставить разрешение от супруга управлению палатины, после чего мы с Эстер отправимся в это же управление, где магический артефакт проверит, подхожу ли я на роль приёмной матери для конкретно этого ребёнка. Кроме того, он способен выявлять скрытые родственные связи между усыновителем и усыновляемым.
– А были прецеденты? – удивилась я последнему факту.
– Были случаи, когда официальные опекуны из числа дальних и не очень родственников, желали удочерить своих подопечных, чтобы распоряжаться их наследством в полной мере. Изначально такие опекуны получали согласие, после чего скоропостижно проматывали деньги подопечных. После нескольких таких случаев было решено внедрить проверку на Киллариуме.
– Но сначала…
– Да, - Рэн плотоядно улыбнулся. – Сначала нам нужно пожениться, чтобы предоставить разрешение от супруга управлению палатины. Я предлагаю сделать это сегодня. Нет времени ждать. Думаю,
Это было так. Я волновалась, но, раз уже согласилась с предложением жандарма, чего тянуть? Мы договорились встретиться вечером у ратуши. Рэн должен забрать меня оттуда и отвести к ближайшей калисе, где будет проведён обряд Соединения Душ.
– Сделай ещё кое-что для меня, - попросила я будущего супруга. – Можешь поставить какой-нибудь блок на переговорный артефакт? Каждый раз, когда поблизости Ольгерд, я боюсь, что ты захочешь поговорить со мной именно в этот момент. Если он услышит твой голос из переговорного артефакта, которого у меня вообще не должно быть… Ты сам понимаешь.
– Это возможно, но тогда нужно передать его магам, чтобы они перенастроили каналы связи и зашифровали входящие и исходящие сигналы, - он нахмурился. – Если честно, я бы не хотел оставлять тебя без такой нужной вещи именно в этот день.
– Если Ольгерд нас раскроет сегодня, будет ещё хуже, - заметила я.
Лейбурн рассеянно кивнул.
– Хорошо. Давай его сюда.
Вскоре мы попрощались, и Рэн, словно тайно влюблённый школьник, наспех поцеловал меня в щёку, после чего скрылся с подворья, словно его тут и не было. Я, немного зачарованная неожиданной капелькой романтики, вернулась в столовую, где меня всё так же ждала Эстерсита.
– Ты ему нравишься, - тонко подметила она. – Видно в его глазах, в его взгляде на тебя.
– Он неплохой человек, - почему-то разоткровенничалась я. – Один из немногих хороших, что я встретила в этом мире.
Эстер немного помолчала, но потом удивила:
– Мне почему-то очень легко и спокойно с тобой. Словно я снова оказалась дома.
Я вновь удивилась тому, какой умной растёт эта девочка. Годы жизни в приюте не сломили её, не отняли саму себя.
– Надеюсь, это чувство останется с тобой навсегда, - я взяла её за руку и улыбнулась. – Обещаю, что ты больше не вернёшься в приют.
– Спасибо, Айна! – она встала со стула, подошла ближе и обняла меня со всей искренностью. – Я верю тебе, как никому.
Ближе к вечеру я собралась на собственную свадьбу, и, попрощавшись с Эстер, выскользнула из особняка. Платье, которое я надела, было очень простым и светлым. Оно совсем не походило на свадебное, но, зато не привлекало излишнего внимания. Это было единственное, что я смогла найти в гардеробной комнате, подходящее случаю. Надевать платье, в котором я была на нашей свадьбе с Ольгердом, посчитала кощунством.
Во второй раз я вышла к ратуше не в пример быстрее, чем в первый. Рынок сегодня пустовал, и встретил меня остовами палаток, невесть почему оставленными их хозяевами.
Хоть я и вышла немного раньше, Рэн всё равно уже был готов и ждал меня около оговорённого места. Он принарядился: строгий по фасону чёрный камзол расшит белыми узорами, под ним – белоснежная рубашка. Сапоги до колен сверкали едва ли не ярче, чем его довольная улыбка.
Или нет… Не ярче.
Мы перешли площадь наискось и углубились во дворы. Некоторые из немногочисленных прохожих приветствовали жандарма, на меня же смотрели настороженно. Рэн улыбался и кивал им, словно всё шло, как надо. Он вообще в любой непонятной ситуации улыбался.