Александр Башлачёв - Человек поющий
Шрифт:
7 февраля Александр отправил сестре открытку из Москвы, то есть он все еще оставался в столице.
9 февраля состоялся концерт Башлачёва дома у Александра Липницкого в Каретном Ряду: «Это — самый последний концерт, который был у меня на квартире. Там собралась такая странная компания: „Звуки Му", Башлачёв, Вася Шумов197, БГ... Сильно, как всегда, выпили, и еще почему-то мама моя была в гостях. Она здесь давно уже не жила, просто приехала послушать моих друзей. И вот тогда произошла яростная перепалка, она даже сохранилась на пленке, — Вася Шумов пеняет Башлачёву, что он со своей сохой, телегой, деревней приехал в Москву и зачем-то это все тащит в рок-н-ролл. Башлачёв с ним спорил, разговор шел на довольно высоких тонах. Вообще, некоторые московские музыканты „новой волны" смотрели на него
197 Московский поэт, музыкант, лидер группы «Центр», режиссер. Был женат на Джуди Филдс (сестре Джоанны Стингрей, которая снимала интервью с Башлачёвым). В 1990 году уехал в США. Вернулся в Москву в 2008 году.
очередь, их считали попсой. Было такое вот непонимание... Потом вмешалась Люда Гребенщикова198, которая, по-моему, просто хотела Васе стукнуть ногой по физиономии. Моя мама вступилась за Васю, такой сыр-бор начался с участием женщин, чуть ли не до драки. И тут берет в руки гитару Гребенщиков, который до этого не пел, и поет песню „Козлы". Этим музыкальная вечеринка и закрывается».
Зимой, будучи в Череповце, Башлачёв зашел к Сергею Смирнову. Сергей вспоминает: «Он пришел ко мне как-то вечером и говорит: слушай, а у тебя было что-то о масонах. Да, говорю, у однокурсника библиотека хорошая, у него есть дореволюционное издание. Мы пошли туда, на улицу Дзержинского. Был снег, было холодно. Книгу мы не нашли. Ну и бог с ней, сказал он. Я тогда спросил у него, откуда интерес такой. Он ответил: „Ты знаешь, вроде дают зеленый свет, «зеленую улицу», а вот стоит ли по ней идти?.."».
Вячеслав Егоров пригласил Александра и Елену Башла- чёвых, а также Евгению Каменецкую, Максима Пермякова и Марину Смирнову на дачу семьи его подруги Ирины Лин- ник199 в Комарово200, чтобы там отметить 8 марта. Дедушка Ирины был крупным астрономом, академиком. В хозяйстве был даже телескоп. Проходя мимо поленницы, Башлачёв взял одно полено и со словами: «Женя, поздравляю тебя с Восьмым марта» преподнес его Каменецкой. В электричке на обратном пути все сидели сонные, а Максим очень много болтал. Тогда Александр забрал у Евгении свой подарок и занес его у Максима над головой. Он сказал, что теперь ему стало ясно, зачем они взяли полено с собой. Возможно, это же, а может быть и другое полено Башлачёв подарил потом Борису Гребенщикову на день рождения, после чего долго переживал из-за нелепости этого поступка.
Вторая жена Бориса Гребенщикова.
Носила также фамилии Левшакова, Кузнецова.
Поселок городского типа под Ленинградом. В советское время многие писатели и ученые имели там дачи.
В марте Александр написал песни «Вечный пост», «Имя Имён» и «Когда мы вместе», а в апреле — «Когда мы вдвоём» и «Пляши в огне». Рассказывает Артемий Троицкий: «Я могу сказать, что с осени 1984 года, когда я его увидел впервые, до конца весны 1986-го он шел по восходящей. Он становился все лучше и лучше, он блистал все ярче и ярче. Его песни тоже становились все лучше и лучше. И я считаю, что, конечно, у него были абсолютно гениальные песни и в конце 1984-го, и в 1985-м, но его лучшие песни — это все-таки его песни 1986 года. То есть „Ванюша", „Имя имён"... „Вечный пост" я считаю просто абсолютно запредельно гениальной песней. Это лучшее, что я в жизни слышал».
Весной, дома у Евгении Каменецкой, был совместный концерт Александра с Константином Кинчевым. При этом он не состоял из двух отделений: оба автора пели по нескольку песен и передавали гитару другому.
Весной же было написано немногословное стихотворение «Я тебя люблю» (оно записано как песня на альбоме «Башлачёв V», трек 11).
В этом же году состоялся и концерт в Ленинграде в мастерской друга Людмилы Воронцовой Вячеслава Хомуто- ва201. Мастерская располагалась на чердаке одного из корпусов Апраксина Двора.
В начале апреля Башлачёв поехал в Москву, откуда отправился на дачу Александра Липницкого на Николиной Горе, чтобы записывать альбом «Вечный
Четверостишие «Николина Гора» Башлачёв написал именно там, на вкладыше одной из кассет. К слову, свою подпись на стихотворных автографах такого рода Александр оставлял в виде своеобразного значка копирайта [см. фото 44]. Вспоминает Александр Липницкий: «По-моему, с конца 1985 года Саша начал вести со мной переговоры о том, что весной хо-
201 Ленинградский художник.
тел бы записать цикл песен. В январе мы конкретизировали дату, что это будет начало апреля. Он мне звонил из Питера, все уточнялось, я договорился с ребятами [из «Звуков Му»], что в это время у нас как бы каникулы (так как мы все время работали в студии), а студия будет предоставлена нашему другу Башлачёву. И, как он и говорил, он приехал со Славой Егоровым вдвоем. По-моему, когда мы что-то оговаривали, я сказал: „Ты только возьми себе кассеты какие-нибудь приличные, «металл»202. Чтобы это были твои кассеты. В твоем распоряжении будут две недели". По-моему, мы уложились в двенадцать дней». Звукорежиссером выступал Вячеслав Егоров, приехавший с Александром. Запись осуществлялась на четырехканальную портативную студию «Yamaha», которую Липницкий купил у Джоанны Стингрей203 . Оригинал записи Башлачёв стер, однако впоследствии альбом был издан, поскольку у других участников процесса оставались копии. Вячеслав рассказывает204, что Башлачёв избавился от записи, потому что «...ему ничего не нравилось из того, что им уже сделано, потому что всё, что относилось к материи, для него не имело смысла. Это было его философией, и он, по крайней мере, старался в это верить — иначе как поверить в вечность?.. У Саши было свое, очень странное отношение
«Металлическая» лента, или лента четвертого типа», обеспечивала запись наиболее широкого динамического диапазона частот. Производство таких кассет прекращено в 1997 году.
Настоящее имя — Джоанна Филдс. Американка, сыгравшая важную роль в развитии отечественного рока. Она привозила музыкантам инструменты, по ее инициативе проходили записи и видеосъемки их выступлений. При этом она сама была автором песен и давала концерты вместе с ведущими советскими рокерами, выпускала собственные альбомы. Была замужем за гитаристом группы «Кино» Юрием (Георгием) Каспаряном, а потом — за ударником группы «Центр» Александром Васильевым. Выпустила на Западе первый сборник русской рок-музыки — двойной альбом «Red Wave».
Из интервью Александру Липницкому для буклета к альбому «Вечный пост».
к творчеству. Я знаю, что он часто сжигал свои черновики, мог три дня их писать и потом все выбросить. Перед ним всегда стояла проблема: нужно ли оставлять информацию зафиксированной? Если мир нематериален, то какой смысл воплощать свою идею в материю? Она все равно дойдет куда надо, так или иначе, он полагал. К примеру, у него никогда не было своих записей205. Он никогда не слушал свои песни. И я думаю, что он старался о сделанном не думать вообще. Путь Башлачёва не был материальным». Сам Александр в своем интервью Андрею Бурлаке говорил: «...Любая фиксация, так или иначе, неточна. Я сейчас разговариваю на языке твоего плеера. Возникает дискретность». Рассказывает Борис Гребенщиков: «Он пытался записать альбом на даче у Сашки Липницкого, и были очень большие проблемы, потому что его песни не вписывались в схему, в метр, потому что, когда он их поет, он должен быть свободен, если ему дать клик206, он не сможет их спеть... Я прекрасно понимаю, через что он проходил, и это было не очень приятно». Вячеслав продолжает: «Ему было все равно, получат ли его записи выход куда-нибудь или нет, сколько людей — больше или меньше — будут их слушать. Ему было важнее, найдут ли они аудиторию Там, на соприкосновении его Поэзии, Неба, Бога... Ему нужно было встретить понимание в первую очередь Там. Хотя, конечно, и здесь тоже, потому что это замыкается. .. СашБаш не мог работать с техникой, у него сразу же складывались какие-то мистические отношения с приборами. Я помню, как он раздевался в студии догола, стоял при записи вокала на коленях, ползал на четвереньках — словом, пробовал все способы борьбы с микрофоном. Он не мог петь в пустоту, в абстракцию, ему была необходима хотя