Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 1
Шрифт:
начале знакомства. Разговор зашел о стихотворении
«В голубой далекой спаленке твой ребенок опочил...»
Я спросила: «Ребенок умер?» — и получила ответ: «Мать
его задушила». Помню, что у меня вырвалось: «Не может
быть! Тут нет убийства!» Александр Александрович
412
улыбнулся и сказал: «Ну, просто умер, можно и так».
Несомненно, что в данном случае какое-то происшествие
из газет попало в мир блоковской поэзии и было выра
жено
После небольшого перерыва, во время которого об
суждалась прочитанная пьеса 9, автора и других поэтов
попросили опять читать стихи. На этот раз Блок прочи
тал «Незнакомку» 10. H. Н. Волохова была тут, не подо
зревая, что сама явится ее воплощением 11. «По вечерам
над ресторанами...» имело наибольший успех. Этот вечер
можно считать началом тесной дружбы Александра Бло
ка с небольшой группой актеров, которая впоследствии
принимала участие в его «снежных хороводах»: H. Н. Во
лохова, Е. М. Мунт, В. В. Иванова, В. П. Веригина,
В. Э. Мейерхольд, Б. К. Пронин, позднее А. А. Голубев,
Случилось это, вероятно, потому, что мы больше всех
других хотели постоянно соприкасаться с миром Блока,
относились ко всему, что было связано с ним, с наиболь
шим азартом. Я вспоминаю Александра Александровича
в черном сюртуке, торжественного, но без всякой напы
щенности, и с ним рядом Городецкого — славного, во
всем настоящего, веселого, изобретательного и ориги
нального. От него веяло «древними поверьями» 12, сла
вянской Русью. Эти оба стали сразу близкими, быть мо
жет, оттого еще, что они были самыми молодыми.
Поэтов и художников приглашали не только в гости,
но и на генеральные репетиции. После первого представ
ления «Гедды Габлер» все собрались в фойе театра 13.
Потом мы уже небольшой компанией начали собираться,
по субботам, у Веры Викторовны Ивановой.
ПОЭТ И ТРИ АКТРИСЫ. ШУТКИ И СЕРЬЕЗНОЕ
К нашим сказкам, милый рыцарь,
Приклоните слух...
И влюбленность звала — не дала отойти от окна,
Не смотреть в роковые черты, оторваться
от светлой мечты.
А. Блок
К нам в театр чаще других поэтов приходил Блок и
каждый раз появлялся в нашей уборной. Волохова, Мунт
и я гримировались в общей уборной. Обычно он проводил
413
в антракте некоторое время внизу, перехваченный Мейер
хольдом или Ф. Ф. Коммиссаржевским. Несмотря на мо
лодость, Александр Александрович всем импонировал, все
дорожили его словами, его мнением.
ривал с Верой Федоровной и затем сейчас же отправлял
ся наверх. Мы встречали его с неизменной приветливо
стью, хотя и не так почтительно, как те, внизу. Я угадала
как-то сразу за плечом строгого поэта присутствие его ве
селого двойника, который мне стал так близок. Не знаю,
когда и как это случилось, но очень скоро у нас устано
вилось особое юмористическое отношение друг к другу.
На длинном узком столе — три зеркала, перед каждым
по две лампы, на белой клеенке грим, пуховки, лапки,
растушевки. Если шла пьеса Юшкевича «В городе» —
за столом сидели: Дина Гланк с лицом врубелевского
ангела (Волохова), большеглазая Ева с голубоватым тоном
лица (Мунт) и безумная Элька, вся в ленточках (Вери-
гина). Если шла «Сестра Беатриса» — тут были игу
менья и три голубых монахини (третья — В. В. Ивано
ва). В вечер «Балаганчика» — голубая средневековая
дама, розовая маска и черная маска в зловещем красном
уборе и черно-красном костюме. Мы подправляли грим,
перебрасываясь словами. В дверь стучали, появлялась
высокая фигура поэта.
Раздавалось звенящее: «А-а-а!» — приветствие Мунт.
Волохова молча улыбалась своей победной улыбкой. Блок
почтительно целовал руку у моих подруг, затем здоро
вался со мной, отчеканивая слова: «Здравствуйте, Вален
тина Петровна!» (Ударение делалось на первом слове.)
У этой фразы был неизменно задорный оттенок. Между
нами как бы произошло соглашение. При каждой встре
че посмотрим друг на друга быстрым, ускользающим
взглядом и потянется цепь смешных слов.
На генеральных репетициях и первых представлениях
Александр Александрович прежде всего высказывал свое
мнение о постановке, о нашей игре, затем уже шла бол
товня — вдохновенный вздор, как я это называла. Во
время рядовых спектаклей мы не говорили о пьесах и
вообще не вели никаких серьезных разговоров. При звуке
колокольчика спускались вниз. Александр Александрович
шел за нами и иногда оставался у двери, ведущей на
сцену, дожидаясь, когда кто-нибудь освободится. Тут
говорили шепотом; часто к нам присоединялся Мейер
хольд и другие актеры или кто-нибудь из художников.
414
Больше всего, особенно первое время, Блок говорил
со мной, и H. Н. Волохова даже думала, что он приходит
за кулисы главным образом ради Веригиной, но однаж