Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 1

Коллектив авторов

перед началом действия во время первого спектакля.

Я стояла и ждала музыки своего выхода с особым трепе­

том. Мой кавалер Бецкий и его двойник тихо расхаживали

425

поодаль, кутаясь в плащи. Я почувствовала, что кто-

то стоит у моего плеча, и обернулась. Это была белая фи­

гура Пьеро. Мне вдруг стало тревожно и неприятно:

«Что, если он скажет что-нибудь обычное, свое, пошутит

и разрушит очарование», но я тотчас же устыдилась

мелькнувшей

мысли: глаза Пьеро смотрели через прорезь

маски по-иному. Он молчал. Ведь мы находились в таин­

ственном мире поэзии Блока. Мейерхольд, по-видимому,

в этот момент ощущал это больше всех.

Послышался шепот: «Бакст п о ш е л » , — это означало,

что подняли первый занавес, расписанный Бакстом.

Представление началось. В зрительном зале чувствова­

лась напряженная тишина. Тянулись невидимые нити от

нас в публику и оттуда к нам. Музыка волновала и, как

усилитель, перебрасывала чары создания Блока в зри­

тельный зал. Когда опустился занавес, все как-то не сразу

вернулись к действительности. Через мгновение разда­

лись бурные аплодисменты с одной стороны и протест с

другой, последнего было, правда, гораздо меньше. Вызы­

вали особенно Блока и Мейерхольда. На вызов с ними

вышли все участвующие. Когда раздавались свистки, уси­

ливались знаки одобрения. Сразу было ясно, что это был

необыкновенный, из ряда вон выходящий спектакль.

Многие потом бывали на «Балаганчике» по нескольку

раз, но была и такая публика, которая не понимала его

совсем и никак не принимала 26.

Кажется, в антракт перед «Чудом святого Антония»,

ставившегося в один вечер с «Балаганчиком», а может

быть, после окончания спектакля к нам в уборную при­

шел Блок и поднес цветы — Мунт розовые, Волоховой

белые и мне красные. Он был в праздничном, приподня­

том настроении, и мы очень радовались его успеху.

За два или три дня до представления нам пришла

мысль отпраздновать постановку «Балаганчика». По со­

вету Бориса Пронина решили устроить вечер масок. Заго­

ворили об этом при Е. М. Мунт, с которой мы вме­

сте жили. Волохова и В. В. Иванова приветствовали эту

идею, и Вера Викторовна предложила свою квартиру, так

что в дальнейшем к ней были перенесены и субботни­

ки, на которые приглашались наиболее близкие знакомые

из художественного и артистического мира.

Решили одеться в платья из гофрированной цветной

бумаги, закрепив ее на шелковых чехлах, головные убо­

ры сделать из той же бумаги.

426

Вечер

должен был называться «Вечером бумажных

дам». Для мужчин заготовили черные полумаски. Муж­

чинам было разрешено не надевать маскарадного костю­

ма, их только обязывали надевать маску, которую пред­

лагали при входе каждому. Написали приглашение. Его

текст приблизительно был следующий: «Бумажные Дамы

на аэростате выдумки прилетели с луны. Не угодно ли

Вам посетить их бал в доме на Торговой улице...» Следо­

вал адрес В. В. Ивановой, т. е. номер дома и квартиры

без ее фамилии. Она ни за что не хотела, чтобы в ней ви­

дели хозяйку.

Это приглашение давали читать в антракте во время

первого представления «Балаганчика» всем, кого хотели

пригласить.

Вечер состоялся, кажется, после первого представле­

ния «Балаганчика». На нем присутствовали следующие

лица: Л. Д. и А. А. Блок, О. М. и В. Э. Мейерхольд,

В. В. Иванова, Н. Н. Волохова, Е. М. Мунт, Веригина,

М. А. Кузмин, Н. Н. Сапунов, К. А. Сюннерберг, С. М. Го­

родецкий, Б. К. Пронин, Чулков, Ауслендер и др.

Почти все дамы были в бумажных костюмах одного

фасона. На H. Н. Волоховой было длинное со шлейфом

светло-лиловое бумажное платье. Голову ее украшала

диадема, которую Блок назвал в стихах «трехвенечной

тиарой». Волохова в этот вечер была как-то призрачно

красива, впрочем, теперь и все остальные мне кажутся

чудесными призраками. Точно мерещились кому-то

«дамы, прилетевшие с луны». Мунт с излучистым ртом,

в желтом наряде, как диковинный цветок, скользящая

неслышно по комнате; Вера Иванова, вся розовая, тон­

кая, с нервными и усталыми движениями, и другие.

Я сама, одетая в красные лепестки мятой бумаги, пока­

залась себе незнакомой в большом зеркале. У меня тогда

мелькнула мысль: не взмахи ли большого веера Веры

вызвали нас к жизни? Она сложит веер, и вдруг мы про­

падем. Я сейчас же улыбнулась этой мысли...

М. А. Кузмин в «Картонном домике» описал вечер

«бумажных дам», сделав его фоном для своего романа.

Надо сказать, однако, что героев этого романа на нашем

вечере не было:

«Женщины, встретившие громким смехом и рукопле­

сканиями нелепую и чувствительную песенку, были по

уговору в разноцветных однофасонных костюмах из тон­

кой бумаги, перевязанных тоненькими же цветными

427

ленточками, в полумасках, незнакомые, новые и молодые