Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 1
Шрифт:
ды во время генеральной репетиции «Сестры Беатрисы»
она с изумлением узнала настоящую причину его частых
посещений.
Блок зашел, по обыкновению, к нам в уборную. Когда
кончился антракт, мы пошли проводить его до лестницы.
Он спустился вниз, Волохова осталась стоять наверху и
посмотрела ему вслед. Вдруг Александр Александрович
обернулся, сделал несколько нерешительных шагов к ней,
потом опять отпрянул и, наконец, поднявшись
ступени лестницы, сказал смущенно и торжественно, что
теперь, сию минуту, он понял, что означало его пред
чувствие, его смятение последних месяцев. «Я только что
увидел это в ваших глазах, только сейчас осознал, что
это именно они и ничто другое заставляют меня прихо
дить в театр» 14.
Влюбленность Блока скоро стала очевидной для всех.
Каждое стихотворение, посвященное Волоховой, вызыва
ло острый интерес среди поэтов. Первые стихи ей он
написал по ее же просьбе. Она просто попросила дать
что-нибудь для чтения в концертах. 1 января 1907 года
поэт прислал Волоховой красные розы с новыми стиха
ми: «Я в дольний мир вошла, как в ложу. Театр взвол
нованный погас, и я одна лишь мрак тревожу живым
огнем крылатых глаз».
H. Н. была восхищена и вместе с тем смущена этими
строками, но, разумеется, никогда не решалась читать их
с эстрады. Вокруг выражения «крылатые глаза» между
поэтами возник спор: хорошо ли это, возможно ли глаза
называть крылатыми и т. д. Стихотворение обратило на
себя исключительное внимание потому, что оно явилось
разрешением смятенного состояния души, в котором на
ходился Блок, естественно очень интересовавший своих
собратьев. Этот интерес был перенесен теперь и на Во-
лохову.
Всякому, кто хорошо знал Наталью Николаевну,
должно быть понятно и не удивительно общее увлечение
ею в этот период. Она сочетала в себе тонкую, торжест
венную красоту, интересный ум и благородство харак
тера.
Разумеется, увлечение поэта не могло оставаться
тайной для его жены, но отнеслась она к этому необыч-
415
но. Она почувствовала, что он любит в Волоховой свою
музу данного периода. Стихи о «Незнакомке» предрекли
«Прекрасной Даме» появление соперницы, но, несмотря
на естественную в данном случае ревность, она отдавала
должное красоте и значительности Волоховой, к тому же,
может быть, и безотчетно знала, что сама непреходяща
для Блока. Действительно, близ Любови Дмитриевны он
остался до самого конца. Тут была не только литература,
а настоящая
бовь и преклонение. В разговорах с нами о ней
Александр Александрович часто говорил: «Люба мудрая».
Не надо забывать, что она стала его первым увлечени
ем — «розовой девушкой, в которой была вся его сказ
ка» 15.
Вскоре после нашего знакомства Л. Д. Блок пригла
сила Волохову и меня к себе, и мы сделались частыми
гостями на Лахтинской, где тогда жили Блоки. Там
иногда мы встречали Анну Ивановну Менделееву, мать
Любови Дмитриевны, Марию Андреевну Бекетову, тетку
Блока, и Александру Андреевну. Существует мнение, что
у большинства выдающихся людей были незаурядные
матери, это мнение лишний раз подтверждается приме
ром Блока. Как-то Любовь Дмитриевна говорила мне:
«Александра Андреевна и Александр Александрович до
такой степени похожи друг на друга». Мне самой всегда
казалось, что многое в них было одинаковым: особая ма
нера речи, их суждения об окружающем, отношение к
различным явлениям жизни. Многое слишком серьезно,
даже болезненно принималось обоими. У сына и у мате
ри все чувства были чрезмерны — чрезмерной была у
Александры Андреевны и любовь к сыну, однако это
нисколько не мешало ей быть справедливым судьей его
стихов. Она умела тонко разбираться в творчестве Блока.
Свои произведения он читал ей первой и очень считался
с ее мнением. В конце сезона Александра Андреевна
уезжала из Петербурга, и я лично познакомилась с ней
ближе гораздо позднее. В 1915 году у нас произошел
разговор, который я привожу теперь для характеристики
ее созвучности с сыном. Мы говорили о стихотворении
«На поле Куликовом», о его пророческом смысле.
И вечный бой, покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль.
Летит, летит степная кобылица
И мнет ковыль...
416
По поводу этих строк Александра Андреевна мне ска
зала: «Саша описал мой сон. Я постоянно вижу во сне,
что мчусь куда-то и не могу остановиться... Мимо меня
все мелькает, ветер дует в лицо, а я лечу с мучительным
чувством, знаю, что не будет покоя».
Мы бывали у Блоков обычно после спектакля и про
сиживали до 3-х и даже до 4-х часов вчетвером. Говори
ли о литературе, главным образом о стихах, о наших
театральных делах и, наконец, шутили, просто болтали.
Блок в своем существе поэта был строг и даже суров,