Александр дюма из парижа в астрахань свежие впечат (Владимир Ишечкин) / Проза.ру
Шрифт:
– Поднимись, ягодка, - продолжает Мария, - поднимись до моего пояса.
И ягодка поднимается до пояса Марии.
– Поднимись, ягодка, мне на грудь.
И ягодка поднимается к ней на грудь.
– Поднимись, ягодка, к моим губам.
Ягодка поднимается к ее губам; с ее губ она перекатывается на язык; затем она попадает в горло, а из горла - в ее лоно.
Мария, прелестное дитя, была
Она позвала свою девочку-служанку.
– Пильти, - сказала ей она, - беги в Сариолу и спроси банный чан, который успокоит мои боли и поможет в моих трудах при родах.
И маленькая служанка Пильти бежит в Сариолу.
Она заходит в дом Рюотаксена.
Рюотас, по Леузон-Ледюку, ни кто другой, как Ирод. Рюотас, в атласном одеянии, ест и пьет, восседая во главе стола. Рядом с ним жена, исполненная спеси. Она напоминает Иродиаду; только у нас Иродиада - дочь, а не жена Ирода.
Маленькая Пильти обращается к Рюотаксену.
– Я пришла в Сариолу, - говорит ему она, - попросить банный чан, который мог бы смягчить схватки моей госпожи и облегчить ее труды при родах.
И тогда встревает жена Рюотаса:
– Кто такая просит банный чан? Кто такая нуждается в помощи?
Маленькая Пильти отвечает:
– Это моя госпожа Мария.
Но тогда жена Рюотаса, зная, что Мария не замужем, в свою очередь, говорит:
– Наш чан занят; но на высокой вершине горы Кито, в сосновом лесу, стоит дом, где рожают падшие девы, и откуда их плоды выносят в мир ветровые плоты.
Месье Леузон-Ледюк объясняет выражение в е т р о в ы е п л о т ы довольно невнятно: жена Рюотаса, по мнению переводчика, называет так равной высоты верхушки сосен, тесно прижатые ветром одна к другой, как плоты.
Пильти, вся застыдившись, возвращается тогда к несчастной Мариетте и говорит ей:
– Ни чана нет в деревне, ни бани нет в Сариоле.
И она рассказывает, что произошло между нею, Рюотасом и его женой.
Тогда Мария опускает голову и говорит:
– Нужно же, чтобы я уподобилась продажной девушке, платной рабыне!
И она бросается в сторону дома, построенного среди ветровых плотов. Она входит тогда в горный хлев и, приблизившись к девственной лошади, которая ее отвозила в церковь, говорит:
– Моя добрая лошадка, излей свое дыхание на мое лоно, потому что я страдаю. Раз нет банного чана, в котором
И добрая лошадка изливает свое дыхание на лоно девственницы, и нежный пар из зева животного становится для Марии теплой баней, священной волной, что нежно обливает ее тело. Тотчас чувствует Мария, как из ее лона истекает обильное тепло, и она производит на свет младенца, которого кладет в ясли, на высушенное летом сено. Затем она берет своего ребеночка на колени и дает ему грудь.
Прекрасный ребенок растет, но его происхождение остается неизвестным. Супругом его матери и матерью он был назван Хенори, то есть Королем неба, Ребенком желанным.
Как видите, до сих пор это, в некотором роде, лже-евангелие, одно из тех весьма наивных, что были осуждены церковью и, выброшенные за пределы религии, укрылись в небылицах; ясли там есть, сено там находится, вола и осла замещает непорочная кобылица. Можно подумать, что речь идет о Христе; но из следующих строк ясно, что Христос уже родился.
И вот ищут того, кто приобщит ребенка к царству Всевышнего; ищут, наконец, кто его окрестит. Находят священника и крестного отца. Священник молвит:
– Кто осмелится теперь предсказать судьбу этого бедного ребенка?
Тогда Вяйнемяйнен, который появляется в каждой руне, подходит и говорит:
– Пусть отнесут ребенка на болото, пусть переломают ему руки и ноги и пусть разобьют его голову молотом.
Но сын Марии, едва ли двух недель отроду, заговаривает и отвечает:
– Старик из дальних краев, Рюнайа из Карьялы, ты произнес безумное решение, ты неправедно истолковал закон.
Конечно, финляндский закон осуждал на смерть внебрачных и незаконнорожденных детей, как еврейский закон осуждал их на гражданскую смерть. Заявляя право на жизнь, ребенок Мариетты защищает в то же время честь своей матери. И, продолжает руна, священник окрестил ребенка, и короновал его как короля леса, и отдал ему на попечение остров сокровищ.
Тогда старый Вяйнемяйнен, краснея от гнева и стыда, спел последнюю песню; затем он сделал себе бронзовую лодочку, барку с железным дном, и в этой барке уплыл далеко в величавые просторы - до нижних пределов неба. Там его барка остановилась, там закончился ее путь; но он оставил на земле свою арфу и свои великие руны, которым быть вечной радостью Финляндии.
Двух отрывков из них, что мы только что привели, один в стихах и другой в прозе, будет достаточно, чтобы дать представление о поэтическом гении финляндцев - народа одновременно нежного и сильного, который среди густых туманов Финляндии еще несет на себе отсвет своей первой родины - Азии.
Теперь от поэзии переходим к литературе; эти две вещи не надо путать.
Примечания:
«Эпическая поэма из 32 рун» - Эпос К а л е в а л а состоит из 50 рун