Александр Македонский и Таис. Верность прекрасной гетеры
Шрифт:
— Девочки мои котлетки делают в Экбатане из мидийской говядины, — отметил он довольным тоном. — Изумительно ей в зеленом. — Александр глядел из-под сощуренных век, и сквозь ресницы мерцал тот характерный огонь чувственности, уверенности и вызова, который не смог передать ни один художник. Он крепко обнял Таис одной рукой за плечи, другой — под грудью, которая поднялась и округлилась почти до ключиц. Была у ее груди такая примечательная особенность.
— У нас есть несколько минут решить пару срочных вопросов, — шутливо сказал Александр и увлек Таис в соседнюю комнату.
Геро проводила их застывшим взглядом. Как только за ними закрылась дверь, она почти тотчас услышала с трудом сдерживаемые стоны, но сама не могла какое-то
В его поцелуях не было натиска, игры и наглости Александра, но это было все равно сейчас.
Неарх же несказанно удивился и порадовался такой жаркой встрече.
Последующие события обрушились, как снежная лавина, сметая на своем пути все планы Александра. От разведки и перебежчиков Александр узнал, что против Дария созрел заговор. Бесс — сатрап Бактрии и кузен царя царей и Нарбазан — второй человек при дворе, решили, что с Дарием империю сохранить не удастся и необходимо лишить его власти, выбрать нового правителя и возобновить сопротивление Александру. Заговорщики пленили, а потом, узнав, что Александр преследует их по пятам, убили Дария.
Действительно, Александр, прослышав о заговоре, помчался к Каспийским воротам — горному проходу, ведущему в Бактрию. Хотя царь продвигался вперед в величайшей спешке, он не застал Дария в живых. Его убийцам поначалу удалось ускользнуть, но затем Набарзан предпочел сдаться на милость Александра, которую и получил. Сдались также греческие наемники, сохранившие преданность Дарию до конца. Эта верность присяге подкупила Александра, кроме того, он нуждался в солдатах, этих «бесстрашных слугах Ареса», и поэтому взял их в свою армию. Бесс, убийца Дария, бежав на восток, не замедлил объявить себя новым царем под именем Артаксеркса. Александр, выступавший стражем справедливости и закона, посчитал себя обязанным наказать самозванца, убийцу и предателя.
Переменчивая судьба и бесславная кончина Дария, конечно же, занимала мысли Александра и наводила на философские раздумья о жизни. Дарий так долго был его врагом, так определял его жизнь, что Александр даже опечалился, когда его не стало, — как будто потерял друга. Александр так и не обмолвился ни словом со своим противником. Дважды их взгляды скрещивались на поле битвы, и взор Александра повергал Дария в панику и бегство. Дважды письменные предложения Дария отклонялись Александром с гневом и смехом. И при этом Александр чтил его мать, как свою, и воспитывал его детей, как своих. Оба царя одновременно, пять лет назад, взошли на трон: 20-летний насмешливый мальчишка с головой, наполненной мечтами, и вдвое старший зрелый мужчина, у которого было все, чего не было у Александра. Теперь к мечтам Александра добавилось то, что принадлежало Дарию. Ну, почти все. За исключением того, что решил присвоить себе Бесс. Какой интересный розыгрыш насмешницы-судьбы. Александр отправил тело недавнего врага к Сисигамбис в Персеполь, чтобы она по-царски похоронила своего бесчестного сына, и продолжил преследование нового врага.
Нынче же надо действовать быстро: судьба в лице Бесса выдвинула перед Александром новые задачи. Непозволительно упускать драгоценное время и ждать, пока Бесс соберет под свои знамена новую армию. Смерть Дария не означала для Александра конца похода, но означала полное окончание войны для греков-союзников. Поэтому царь расстался с греческими союзниками-«симмахой», которых вел, как гегемон Коринфского союза [29] . Тех из них, кто пожелал остаться, а таких оказалось немало, он охотно взял на службу. Зная, что для успеха нового
29
Около 7000 тяжеловооруженных пехотинцев-гоплитов и легковооруженных пелтастов-егерей, а также 600 кавалеристов. Они не были слишком надежными союзниками и играли в сражениях вспомогательную роль.
Верный своей цели сблизить и примирить эллинов и варваров, Александр потихоньку приближал к себе персов. Так Артабаз, не бросивший до последнего Дария, получил почетный пост в свите, как и его трое сыновей. (Дочь Барсину Александр уже раньше приблизил к себе на возможно близкое расстояние.) Артабаз владел греческим и персидским и был выгоден Александру в качестве мостика, связующего звена между персидскими аристократами и эллинами. Александр понемногу начал вводить элементы персидского церемониала, изредка надевал одежду персидско-мидийского кроя, поощрял связи с персидскими женщинами, брал персов в личную охрану, в ряды пажей. В их числе оказался молодой евнух Багой, бывший мальчик Дария. Македонцы восприняли Багоя снисходительно, как простительную прихоть Александра. Но только не Гефестион. Для Гефестиона он стал причиной страшных душевных терзаний.
Таис находилась в общем обозе, который медленно подтягивался к Александру, ушедшему с частью армии далеко вперед. Она волновалась и тосковала о своем возлюбленном — ее ненавистное, но такое обычное состояние: молилась за благополучный исход его сумасшедших начинаний, нетерпеливо ждала известий и, конечно же, новой встречи. Обдумывая последние события, Таис в очередной раз убедилась, что судьба опять распорядилась иначе, чем хотелось тем, над кем она властвовала. Если бы Александру удалось захватить Дария, война бы закончилась — Александр оказался бы победителем и царем всех персидских владений в одночасье. Но убийство Дария превратило его из врага в мученика. Бесс, провозгласивший себя новым шахиншахом, объявил тем самым войну Александру. Теперь придется сражаться с ним. Долгожданный конец похода отодвигался на неопределенное время и в неизвестную даль.
Наконец, Таис получила два письма: одно короткое, письмо-отписку от Александра и другое неожиданное письмо — крик души от Гефестиона.
Александр лаконично сообщал следующее: «Извини, дорогая девочка, совсем нет времени. Я жив-здоров, все в порядке, не волнуйся, о. о. о. о. соскучился. Л. и ж. в. Ц. м. р. А. Б. у». Таис, наученная опытом, поняла, что ему действительно некогда. Когда у него было время, он писал ей длинные захватывающие, длинные веселые, длинные нежные, письма. Писать он любил и умел. Как и всеостальное, впрочем. Она, конечно же, поняла и все непонятные буквы. Четыре «о» означают четыре раза «очень». «Люблю и жду встречи, целую миллион раз. Александр. Будь умницей». — Ничего сложного.
Достав заветный ларчик, Таис собралась положить эту записку к остальным, но не выдержала и перебрала-перечитала некоторые из старых. Вот одна послеперсепольская: «М. з. д., р. м. Приду сегодня, рад, с. жу. А». — то есть «Моя золотая девочка, радость моя… соскучился жутко. Александр».
— Александр, — сказала она вслух. Хотелось повторять и повторять его имя и странно было вспомнить, что раньше, в далеком малоазийском прошлом, Таис бледнела-краснела и задыхалась, когда ей приходилось произносить его имя, как будто она всуе — не по праву и не к месту — произносила, принижая и обесценивая, имя божества.