Александр Суворов
Шрифт:
Прончищев смущенно объяснил Суворову, какое последнее испытание придумал ему капитан-командор. Суворов выслушал не гневаясь.
Присутствующие еще надеялись, что дело обернется шуткой, но сэр Бушприт велел дневальному достать полотенце и пригласил всех выйти на палубу.
Суворов, храня невозмутимо важный вид, окинул взглядом верхнюю палубу, от шканцев до бушприта, и сам завязал себе глаза полотенцем, плотно обмотав его вокруг головы, - ни у кого не могло явиться сомнения: сквозь такую повязку видеть нельзя.
Появление
– Милорд!
– обратился командир "Северного орла" к сэру Бушприту.
– Не пора ли кончить?
Капитан-командор повел носом и крикнул, обращаясь к Суворову:
– Где суть грот-фортун правый борт?
Суворов двинулся по палубе скользящим шагом, протянув вперед руки. Игрою в жмурки он много забавлялся со своими подчиненными, коротая скучные вечера молодым еще командиром в Суздальском полку и даже в Бырладе перед штурмом Измаила. Суворов придавал глазомеру большое значение. Он сам обладал тонко развитым чувством пространства и считал, что пустая, на первый взгляд, детская забава развивает способность быстро ориентироваться в темноте. Подойдя к борту, Суворов пересчитал рукой все четыре фордуна.
Капитан-командор качнул "бушпритом".
– Он меня понималь лучше вы!
– кинул сэр Бушприт командиру корабля. Где есть фока-ванты, левый борт?
Называя части такелажа одну за другой, капитан-командор вел Суворова от мачты к мачте, со шканцев на бак корабля, заставляя его на ощупь находить названные предметы.
– Где есть фока-штаг?
Ропот покатился по толпе матросов на баке, когда Суворов, подойдя к основанию бушприта, коснулся рукой фока-штага, натянутого струной от основания бушприта к фор-марсу. У каждого, кто следил за игрой (а следили все), екнуло сердце: что, если капитан-командору вздумается спросить: "Где есть форстень-штаг!"
Чтобы коснуться рукой форстень-штага, закрепленного в ноке бушприта, Суворову пришлось бы в сапогах, с завязанными глазами ступить на дерево, висящее над водой.
Так и есть!
– Где бушприт?
– вопросил капитан-командор, подготовляя следующий вопрос о форстень-штаге.
Суворов на мгновение застыл, потом круто повернулся на голос капитан-командора и протянул руку с явным намерением схватить его за нос. Напрасно сэр Бушприт, отмахиваясь, отступал перед Суворовым. При общем хохоте кандидат на мичманский чин настиг капитан-командора, припер его к фальшборту и, сорвав со своих глаз повязку, поднял руку.
Капитан-командор поспешил закончить игру:
– Вы есть достойны чина мичман. Получить патент! Будем друг другому. Вы, господин генерал,
Сэр Бушприт протянул Суворову руку. Тот отступил на шаг и с повелительным жестом, не повышая голоса, сказал:
– Предлагаю вам, господин командор, приказать эскадре сняться немедленно с якоря, идти к указанному мной месту производить промеры!
Капитан-командор качнул "бушпритом" и приказал начальнику вахты:
– Свистать всех наверх! Сниматься с якоря!
Суворов поклонился всем и направился к трапу, провожаемый веселым гулом матросских голосов. Капитан-командор оценил их чувства и приказал:
– Матрос по вантам! Кричаль три раза "hourra"!*
_______________
* "H o u r r a" (англ.) - "ура".
Сойма отошла от трапа. Суворов стоял около руля на корме. Матросы на "Северном орле" белыми голубями взлетели наверх по вантам и дружно прокричали:
– Ура! Ура! Ура!
Сэр Бушприт, обнажив голову, помахал вслед сойме шляпой. Суворов также приподнял шляпу над головой. Кинбурнское перо сверкнуло на солнце синими и красными огнями.
Г Л А В А Ш Е С Т Н А Д Ц А Т А Я
НОВЫЙ ПРОТИВНИК
Заботы о деле, слишком малом для способностей и таланта Суворова, не могли заглушить его обиду. Напрасно он в раздражении взывал в столицу:
"Ради бога, избавьте меня от крепостей, лучше бы я грамоте не знал. Сего 23 октября я 50 лет в службе. Тогда не лучше ли мне кончить карьер...*"
_______________
* То есть карьеру.
После вспышек бессильного возмущения им овладевало уныние.
Стараясь отделаться от него, Суворов убеждал себя, что и тут, в Финляндии, он делает важное для России дело, и вдруг решался просить о назначении его командиром Финляндской дивизии.
Нелепые слухи и сплетни гуляли на его счет в столице. Повторялось в преувеличенном виде то, что тридцать лет тому назад болтали о Суздальском полку и его неукротимом полковнике. Снова говорили, что Суворов якобы изнуряет солдат непосильными работами, и даже намекали, что он пользуется солдатским трудом в интересах частных лиц, хотя в это не верили даже и сами шептуны. Суворов жаловался на клеветников в Военную коллегию, а самым беззастенчивым из них даже грозил поединком. Все эти простодушные способы борьбы с бесстыжими интриганами вызвали у его врагов один только злорадный смех.
В отчаянии Суворов готов был на крайность: подать в отставку. Друзья убедили его, что просить отставки опасно: а вдруг ее примут! Впрочем, даже враги его не могли поверить, что Суворов бросит армию в трудные для отечества дни. Турция, стесненная на берегу Черного моря и на Балканах, угрожала фланговым стратегическим ударом и обходным движением со стороны Кавказа и даже из Закаспийского края. Под влиянием французов турки снова начали поспешно вооружаться. В Черноморье и на Дунае опять повеяло войной.