Александровскiе кадеты. Смута
Шрифт:
И шут его знает, где резервы, где сибирские дивизии, когда прибудут и в каком числе?
Тульские обыватели попрятались. И где же, думал Жадов, рабочие дружины с местного оружейного завода? Или все уже втянуты в бой?
— Стой, комполка. Беляки откуда, значит, сильнее всего напирали?
— Дык с Харькова, товарищ начдив. Как с него поперли вдоль чугунки, так и валили. Белгород, Курск, Орёл…
— То есть вдоль московского хода. Поворачивай своих, к вокзалу пойдём. Там они удар наносят.
Командир «гномовцев» не возражал. Тот вокзал или
От Ряжского вокзала до Московского, если не срезать углы — чуть более четырёх вёрст, час ходьбы. Но добрался отряд только до самого центра Тулы, до знаменитого на весь мир завода и древнего угрюмого кремля.
С юга, через Зареченский мост, бежали красноармейцы. Наверное, половина — без оружия. Стрельба как-то резко придвинулась, гремело теперь даже и за спиной, словно бронепоезда беляков прорвались ещё дальше на север, к железнодорожным развилкам, где пересекались московский ход с направлением на Узловую.
— А ну стой! — загремел Жадов, выхватывая маузер. — Стой, кому говорят! Стой, трусы такие-сякие!..
Рабочие «Гнома» разворачивались за его спиной, лязгали затворы, и перед растерявшимися и отступающими бойцами вдруг оказался сплошной строй, ощетинившийся множеством воронёных стволов.
…Жадов не знал, насколько ему повезло. Охвати людей настоящая паника, они смели бы его и затоптали. Но так — обошлось.
Выяснилось, что беляки и впрямь взяли Тулу в полуокружение. Ударили внезапно, на самом рассвете, с трёх сторон. С востока — кутеповцы, с юга — корниловцы, ну, а с запада навалились самые жуткие — дроздовцы с александровцами. Полк Жадова тоже был здесь, держал Московский вокзал, елико возможно, а теперь — отходил, но в порядке и последним.
Где командарм-13 Геккер, не знал никто.
Михаил Жадов не заканчивал Николаевских академий, однако сразу понял главное — красных оттеснили от железной дороги на Москву, и сейчас белые, оставив против Тулы небольшой заслон, повалят дальше.
И до самой первопрестольной задержать их будет уже некому.
Глава XIII.2
— Понятно, почему они пути не взорвали, — Две Мишени опустил бинокль. — Гонят из Москвы подкрепления. Этим надо воспользоваться. Михаил Гордеевич, что думаете?
— Что ж тут думать? — Дроздовский резко дёрнул плечом. Сидеть командир легендарного полка не мог, быстро ходил взад-вперёд по конторе начальника тульского вокзала. — Согласн с вами, Константин Сергеевич. Вперёд надо и только вперёд. А эти чинуши из штаба корпуса только нас за фалды хватают! — губы его скривились в презрительно-нервной усмешке. — Закрепляйте территорию, дескать. Всё уже с ними обговорено, всё утверждено, сам Государь начертал — «одобряю», а они всё туда же!
Аристов незаметно вздохнул. Нелюбовь Дроздовского к «штабным» тоже стала легендарной, как и подвиги его людей.
— Вот, значит, закреплять и не будем, а дальше пойдём. Но тульский завод хотелось бы всё-таки заполучить. Что там с Москвой
— Зачем вам завод? — резко и тоже нервно рассмеялся Дроздовский. — Пролетарии нас ненавидят. Прежде, чем работать начнут, половину перепороть придётся. Для вразумления.
— Будет вам, Михал Гордеевич, из себя Савонаролу с Торквемадой строить, — покачал головой Две Мишени. Елисаветниские заводы вполне себе работают и никого пороть не пришлось. Юзовские с луганскими тоже. Всего-то и требовалось — жалованье приличное дать, тред-юнион, как наши великобританские не-друзья говаривают, разрешить, да честных людей в городские управы с судами. Так и тут будет.
— Тогда штурмуйте город и дальше, господин полковник, — неприязненно бросил Дроздовский. Скрывать свои чувства Михаил Гордеевич никогда не умел, чем нажил множество врагов, причём, как правило, на совершенно пустом месте. — А я выдвигаюсь к Москве. Пока большевики и впрямь пути не взорвали. А что, Константин Сергеевич, телеграф тут как — работает?
Аристов кивнул.
— Телеграфисты сбежали, естественно, но аппарат цел, провода не обрезаны.
Дроздовский усмехнулся.
— Вижу, удивлены, господин полковник?
— Удивлён, господин полковник, — в тон ответил Две Мишени. — При вашей-то всему фронту известной нелюбви к сношениям со штабами и вдруг интересуетесь телеграфом!
— Мы от вас, александровцев, слегка отстали, в Мценске подзадержались; а по слухам, красные-таки собрали ударную группировку и пошли в наступление, нас намереваясь отрезать. В принципе, решение логичное и напрашивающееся. Мы рвёмся вперёд, тылы отстали; самое время ударить, окружить, примерно как мы их под Миллерово. Но то слухи были, а как на деле — штаб корпуса нас извещать не счёл нужным. Вот и хотел проверить.
— И вы, Михаил Гордеевич, молчали? — Две Мишени поднялся.
Дроздовский равнодушно пожал плечами. Людское мнение о себе он давным-давно игнорировал.
— К слову не пришлось, Константин Сергеевич. Да и не в этом разве весь замысел? — ни на что внимания не обращая, рваться вперёд, до самой Москвы? А красными пусть марковцы занимаются. Им задача была поставлена левый наш фланг прикрыть.
Две Мишени кивнул. Дроздовский — он такой. Его можно на дуэль вызвать, застрелить даже, только он всё равно не изменится. Храбрости невероятной, в бою — удачлив, полк его боготворит, однако и крови льёт…
— Тогда удачи вам, Михаил Гордеевич. Тулу оставлять так просто нельзя, гарнизон тут немалый. Найдётся решительный командир, приведёт их в порядок, да и ударит. Сейчас их ещё рассеять можно, а завтра уже нет.
— Тогда решено. — Дроздовский быстрым шагом направился к дверям. — Но телеграмму в штаб давайте всё-таки дадим.
…Они так и сделали. К полному изумлению Аристова, ответ пришёл считанные минуты спустя.
— Слава Богу, — ядовито прокомментировал Дроздовский, — наконец-то шишки наши сподобились дежурного у аппарата держать безотлучно. Ну, что там, Константин Сергеевич?..