Александровскiе кадеты
Шрифт:
— Уф! — выпалила Лиза. — Ну, теперь идём. До вечеринки ещё нескоро, так что мы… ой, что это у тебя? Новый «Кракен»?! Красивый какой…
— Ты тоже читала? — поразился Федя. Илья Андреевич — ещё куда ни шло, он мужчина, а про пиратов не только мальчишки любят.
— Ха! Читала?! Да я наизусть это знаю!
— Не хватай! Чего хватаешь! Книга три рубля стоит!
— Ну дай гля-а-ануть!
— Так не здесь же!
— А где?
— Как это «где»?! Где и договаривались! — Лиза потянула Федора за собой, в Мариинский переулок подле сада с часовней. — Я же всё устроила.
Подругу звали Зинаидой, и жила она на задах большого старого дома на Мариинской улице, тихой, обсаженной высокими липами. Сам дом — точнее, дача — напоминал русский сказочный терем, с витыми столбами крыльца, резными наличниками, шатровой крышей и флюгером-золотым петушком на крыше.
— Дача адмирала Епанчина, — важно сообщила Лиза. — Только они тут зимой не живут. А мама Зинаиды тут экономка. Как мы, зимогоры!
…Подруга Лизы оказалась тихой, застенчивой толстушкой с косой ещё длиннее, чем у Лизы. Вход к ним был со двора, и квартирка их была совсем крохотной — всего две комнатки. Зато тут было тепло, уютно, тикали ходики, мягко ходил по домотканым половикам пушистый зеленоглазый кот.
Зинаида, к её чести, ничуть не удилась их визиту, только ужасно покраснела, здоровась.
— Зика! Смотри, что у нас есть!
— «Кракен»! — ахнула подруга. — Новый!
— Только что вышедший! — похвасталась Лиза, словно это она самолично добыла книгу. — Давайте теперь все втроём читать! — деловито предложила она. — А потом, Зин, Федя у тебя посидит, как ты обещалась, да ведь, да? Ну, до того времени, как надо будет?
— Конечно, — Зина зарделась ещё сильнее. — Всё, как договорились!.. С чего бы тут чему-то меняться?
Нет, ну до чего же хитрые девчонки!.. — не мог не изумиться Федя.
Пришлось делиться. Читали и в самом деле втроём, причём Лиза заканчивала страницу неизменно первая и принималась шпынять Федора с Зинаидой, что, дескать, мочи нет, давайте скорее!..
Всю книгу они не осилили, Лизе пора было домой. Она вздохнула, поднялась.
— Ну, смотри, не опоздай! Не пропусти ничего!
— Не пропущу, — заверил её Фёдор.
Лиза ускакала, и они с Зиной остались вдвоём, мать её где-то ходила.
— А Лизавета мне про вас рассказывала, — тихонько сказала Зина.
— П-правда? И что же?
— Что вы хороший, — опять покраснела девочка.
Федя тоже покраснел и поспешил переменить тему.
…В общем, дело у них с Зиной кончилось тем, что оба яростно спорили, настоящими были те три чёрных ведьмы-вудуистки на Гаити или поддельными. Федя считал, что поддельными, а что «Кракен» сбился с курса — так то случайность; Зина же стояла, что ведьмы — самые настоящие, колдоство у них — тоже, и леди Миранде явился ночью самый настоящий скелет со старого кладбища, разупокоенного злыми колдуньями.
Тут Зина глянула на ходики, ахнула и погнала Федю собираться.
На улицах уже стемнело, зажглись электрические фонари — «русский свет», как называл его государь. Федя окольными путями и дворами пробрался к себе, на Николаевскую; окна их квартиры ярко освещены.
Сердце
Не чуя ног, на цыпочках, чтобы не топать. взбежал по лестнице.
Остановился на их площадке, перевёл дух. Господи, Господи, хоть бы ей удалось!..
И он осторожно потянул на себя ручку.
Петли папа всегда смазывал самолично — он не терпел скрипа; дверь отворилась совершенно бесшумно.
Федя услыхал их рояль, шум голосов; в тот же миг Лизина рука вцепилась ему в рукав, потащила внутрь.
— Скорее! — прошипела заговорщица. — Скорее, меня сейчас домой на извозчике отправят!..
Федя не заставил просить себя дважды.
Чёрный ход вёл в небольшую прихожую, откуда длинный коридор шёл через всю квартиру к парадный дверям, слева была кухня и ванна, справа же — огромный стенной шкап с антресолями, куда летом сложили зимнюю одежду. Теперь эта одежда перекочевала на вешалки, шкап опустел и Федя, недолго думая, нырнул туда.
Лиза мигом захлопнула дверцу.
Стало темно, хоть глаз коли; однако тот кадет не кадет, что не обследует все до последнего уголки родного дома. Федя отлично знал, что в шкапу имеется нечто вроде ступеньки, на которой и под которой стояла тёплая обувь; сейчас эта полка пустовала, но на ней можно было усесться.
Пальцы нащупали какие-то вещи рядом. Ага… молодец Лизавета, и впрямь всё сделала. Электрический фонарик, фляжка с водой, краюха хлеба, пустой стакан — стакан был совершенно необходим, потому что именно здесь, за стенкой шкапа, была гостиная, или зала, соединённая широкими двустворчатыми дверьми со столовой.
Там, за стеной, вовсю бубнили голоса; кто-то наигрывал на рояле «Чижика-пыжика».
— Валериан! — услыхал Федя пронизительно-капризный голос Лизы. — Там извозчик приехал!
Соратница по заговору передавала сигнал, что сейчас покинет квартиру Солоновых и отправится домой. «Ну, а ещё это будет значить — «удачи!»»
— Сейчас я тебя провожу! — раздалось недовольное. Ну точно, кузен Валериан, метящий в его, Фёдора, не то «дядюшки», не то «старшие братья» — от волнения Федя аж забыл, в кого именно.
Раздались шаги, потом громко — опять же, нарочито-громко хлопнула парадная дверь. Лизу увели.
Да, признавал Федор, может, и впрямь была прабабка Лизаветы первой на всю Русь гадалкой, и сама великая Императрикс Елисавета посылала за ней гадать на судьбу. Это ведь она, Лиза Корабельникова, придумала, что она станет дома ныть, хныкать, капризничать, говорить, что ей скучно и чтобы её непременно взяли бы тоже на танцевальный вечер к Солоновым. «А тебя точно возьмут?» — удивился Федор при обсуждении плана, но Лиза только закатила глаза и злоехидно ухмыльнулась. «Ты ещё не знаешь, как я капризничать умею!..» — «А потом?» — «А потом меня, конечно, отправят домой. Но я успею там всем надоесть хуже горькой редьки. И подготовлю для тебя, если ты со шкапом ничего не напутал» — «Да ничего я не напутал!..»