Алексеев. Последний стратег
Шрифт:
— У аппарата генералы Иванов, Алексеев.
— Перехожу сразу к делу. Париж просит поддержать его в битве на Марне ударом не только Северо-Западного, но и Юго-Западного фронта. Ваше мнение?
— Армии фронта ещё не закончили полного сосредоточения и развёртывания. Полной готовности к наступлению нет.
— Верховный приказывает начать наступление против австро-венгров в Галиции, не дожидаясь полного сосредоточения войск и их развёртывания.
— Приказ понят. Задача фронта по плану Ставки?
— Атаковать неприятеля в Галиции, нанести
— Какие ещё будут приказания?
— Пусть штаб фронта оперативно разработает план наступательной операции. Алексееву доложить план в Ставку через двое суток. Одновременно готовить фронтовые войска к атаке. Всё.
— Вас понял. Будет исполнено.
Двое суток, с короткими перерывами на чай и сон, оперативники фронтового штаба разрабатывали план наступательной операции знаменитой в истории Первой мировой войны Галицийской битвы. На исходе вторых суток Алексеев, с потемневшим от бессонницы лицом, докладывал план атаки:
— Николай Иудович, разрешите доложить план наступления фронта.
— Докладывайте, Михаил Васильевич.
Алексеев раздвинул шторку из сукна защитного цвета на карте Галиции, висевшей на стене в его кабинете. Взял в руки указку и начал свой доклад главнокомандующему в присутствии офицеров квартирмейстерской службы штаба:
— Фронт наносит два сходящихся удара. 4-я и 5-я армии Наступают из района Люблина и Холма на Перемышль и Львов. 3-я и 8-я армии - из района Ровно и Проскурова на Львов и Галич.
— Какая задача ставится Днестровскому отряду?
— Обеспечивать левый фланг фронта, действуя в междуречье Днестра и Прута.
— Прикажите Днестровскому отряду не нарушать государственную границу с Румынией. Пусть не увлекаются в наступлении.
— Будет исполнено.
— Как я понял, главный удар возлагается на 5-ю и 3-ю армии. Так?
— Да, так. 4-я и 8-я армии обеспечивают действия главной группировки сил фронта. В ходе наступления в план будут вноситься необходимые поправки.
— Какие силы австро-венгерцев, по вашим данным, на сегодняшний день противостоят нашему фронту?
— 1-я армия генерала кавалерии Данкля и 4-я армия генерала кавалерии Терстянского фон Надаса, фланговые группы генералов Кумера и Кевеса.
— Возможно ли появление против нашего фронта германских войск?
— Вполне реально, Николай Иудович. Но только, на мой взгляд, в одном случае.
— В каком, Михаил Васильевич?
— Если наступление Юго-Западного фронта будет развиваться успешно. Тогда Германия вынужденно придёт на помощь своему союзнику.
— Хорошо. С предложениями штаба я, как главнокомандующий армиями фронта, согласен.
— Тогда разрешите докладывать шифровкой план операции в Ставку?
— Докладывайте. За моей и вашей подписью...
Галицийская битва в полководческой биографии Михаила Васильевича Алексеева стала тем «точильным камнем», на котором он «сотворил» себе имя как военного вождя, наделённого даром стратегического мышления.
Однако наступательную операцию в Галиции планировало не только русское командование. Этим был озабочен и начальник Полевого Генерального штаба при Верховном главнокомандующем Австро-Венгрии эрцгерцоге Фридрихе фельдмаршал граф Конрад фон Гетцендорф. Один из главных инициаторов использования убийства наследника эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараево в качестве предлога для начала войны против Сербии, он был сторонником активных действий.
Фельдмаршал по своему служебному положению и «весу» при Венском дворе фактически командовал австро-венгерской армией. Однако к союзникам-германцам он питал «злое чувство». Готовя крупномасштабное наступление в Галиции, начальник австрийского Генерального штаба мирного времени сказал:
— Русских надо разбить до того, как прибудет их стрелковая пехота из Сибири. Пока железные дороги России своей протяжённостью играют нам на руку...
— Одержав победу в Галиции, мы напомним самодовольному Берлину о том, что нельзя так долго топтаться на берегах Марны.
Воюющие стороны перешли в наступление почти одновременно. 1-я австро-венгерская армия генерала кавалерии Данкля фон Красника в составе трёх корпусов, двух кавалерийских дивизий при 450 орудиях, развернувшись на рубеже реки Сан, двинулась вперёд. Данкль торопился преодолеть тянувшийся вдоль правого берега реки Таневский массив и выйти на прямое направление для атаки русских войск в районе города Люблина. Австрийцы могли рассчитывать на внезапность удара.
Однако этого не случилось. Передовые казачьи разъезды донцов уже несколько суток «присматривали» за Таневскими лесами. Когда оттуда появились первые кавалерийские разъезды венгерских гусар, штаб фронта получил своевременное известие о движении неприятеля от берегов реки Сан.
Алексеев сверил полученную информацию с данными воздушной разведки. Экипаж аэроплана в составе лётчика поручика Колунтаева и лётчика-наблюдателя унтер-офицера Мозалева при плохой видимости в пасмурный день смог заметить выдвижение колонны из Таневских лесов. Аэроплан был обстрелян из пулемётов и ручного оружия, однако с повреждённым двигателем всё же дотянул до окраин Люблина. Там находился полевой аэродром 3-й авиационной (киевской) роты. На земле в корпусе летательного аппарата насчитали больше десятка пулевых пробоин.
Сопоставив данные воздушной разведки со сведениями казачьей разведки, Алексеев понял, что неприятель готовится нанести удар большими силами по Люблину. Начальник штаба поспешил к главнокомандующему:
— Разрешите доложить, Николай Иудович. Неприятель крупными силами начал движение на Люблин с рубежа реки Сан.
— Чем подтверждается такое заключение?
— Почти одновременно получена разведывательная информация от передовых казачьих разъездов и экипажа аэроплана поручика Колунтаева, летавшего на разведку к Таневским лесам.