Алексеев. Последний стратег
Шрифт:
Эти мемуары примечательны тем, что Ауффенберг фон Комаров, говоря о действиях русского Юго-Западного фронта, о стратегическом даровании генерала Алексеева упоминает во всех своих работах, хотя и вскользь, но весьма одобрительно. Это делает честь историку-мемуаристу, воевавшему против России, который умел ценить достоинства своего соперника.
К слову сказать, не только бывший австро-венгерский министр давал в послевоенных трудах высокую оценку оперативным трудам начальника штаба Юго-Восточного фронта. Один из крупнейших отечественных военных историков, белоэмигрант Н. Н. Головин, генерал-лейтенант старой
«Оценивая этот план, нельзя не увидеть, что автор его оказался на высоте, требуемой для руководства группой армий. Несмотря на серьёзный кризис, переживаемый 4-й (русской. – А.Ш.) армией, генерал Алексеев сумел устоять от соблазна частых поддержек в виде передачи - корпусов из одной армии в другую, на что всегда склонны малорешительные начальники.
«…Умение генерала Алексеева видеть армейские операции во всём их целом позволило ему не уступить сразу же после первой неудачи почин действий противнику, а продолжать бороться за этот почин...».
В последних числах августа картина на полях Галицийской битвы резко изменилась. Потеряв свой наступательный пыл, австро-венгерские войска почти всюду оказались на положении обороняющихся. Особенно опасной для неприятеля стала ситуация на правом фланге 1-й армии генерала кавалерии Виктора фон Данкля, будущего барона «фон Красника».
Этой армии приходилось с трудом отражать натиск четырёх «элитных» русских корпусов - Гвардейского, Гренадерского и двух армейских - 25-го и 3-го Кавказского. Армия генерала Рузского продолжала продвигаться вперёд, нацелившись на город Львов.
Алексеев в те жаркие дни несколько раз телеграфировал Рузскому:
— Основной удар наносите по Львову...
— Львов надо взять во что бы то ни стало...
— Взятие Львова будет не только стратегическим нашим успехом, но и нравственным...
— Ваша победа поднимает дух бойцов фронта...
Именно в те августовские дни командующего 3-й армией стали обвинять в «эгоизме». В Галицийской битве войска Рузского наступали на Львовском направлении по фронту Куликов - Миколаев. Николай Владимирович пошёл даже на то, что сократил фронт наступления своей армии со 120 километров до 75. Это имело для крупнейшего сражения первой кампании Мировой войны на Восточном фронте два следствия.
Во-первых, с соседями наступающей 3-й армии образовался опасный разрыв, плохо прикрытый. Это было отрицательным следствием.
Во-вторых, из-за сужения фронта наступления плотность войск увеличилась, что привело к созданию действительно сильной ударной группировки. Это было положительным следствием, результатом которого стало успешное взятие города Львова, столицы австрийской Галиции и крупного железнодорожного узла.
К чести начальника штаба Юго-Западного фронта генерал-лейтенанта Алексеева состав 3-й армии до конца Галицийской битвы почти не менялся. У армии были «отняты» только одна пехотная и одна кавалерийская дивизии. Все остальные войска оставались под начальством опытного, решительного, пусть и эгоистичного генерала от инфантерии Рузского. Но он промедлил с выдвижением 21-го армейского корпуса.
По атому поводу
«Если бы Рузский произвёл этот манёвр раньше, скажем, на два дня, а не привязался к Львовскому направления), то-5-й армии не пришлось бы отходить, и вся Люблин-Холмская операция приняла бы другой оборот».
Войск Рузский имел для реализации наступления на львовском направлении действительно немало. В состав армии входили корпуса генералов В. В. Сахарова, Я. Ф. Шкинского, Д. Г. Щербачёва и Ф. В. Сиверса, три кавалерийские и Кавказская казачья дивизии. В армии насчитывалось 685 орудий. К этим силам следует «добавить» опыт начальника армейского штаба генерала В. М. Драгомирова.
Во фронтовом штабе ясно видели, как по ходу Галицийской битвы 3-я армия действительно превращается в ударную силу. Алексеев связался по телеграфу с Рузским:
— На проводе начштаба фронта. Прошу к аппарату конармии.
— Рузский у аппарата.
— Николай Владимирович. Как идут дела?
— Продвижение корпусов продолжается. Перешёл на Лобовой удар по неприятелю. Он отступает повсюду.
— Почему сократили фронт атаки?
— Чтобы массировать атакующий удар пехотой и кавалерией.
— Вас понял. Но всё же прикройте кавалерией свои фланги. Особенно на стыке с армией генерала Плеве.
Будет исполнено. Для развития открывающегося удара на Львов прошу усилить армию.
— Такое решение с согласия Ставки уже принято. К вам на подходе находятся 3-й Кавказский корпус генерала Ирмана и 8-я кавалерийская дивизия.
— Сколько у Ирмана пехоты? Какую ему планировать боевую задачу?
— Две дивизии. 21-я и 52-я пехотные. При них штатные артиллерийские бригады. Кавказцы обеспечены полным возимым патронным и снарядным запасом.
— Очень признателен за усиление армии.
— Тогда желаю удачи и взятия Львова. Не забывайте о своевременности боевых донесений в штаб фронта. И срочно о любых ситуационных изменениях...
Когда на правом, северном фланге Юго-Западного фронта события развивались таким образом, левофланговые 3-я и особенно 8-я брусиловская армии наступали гораздо более успешно. Неприятельских сил здесь имелось пока немного, и они, слабо сопротивляясь, всё время отходили. Поэтому русские войска за первые шесть дней продвинулись вперёд на 90-100 километров. Но в штабе фронта прекрасно понимали, что так продолжаться долго не может.
Генерал от кавалерии А. А. Брусилов с началом мобилизации с должности корпусного начальника был назначен командиром Проскуровской группы, которая была вскоре преобразована в 8-ю армию. Его ближайшим помощником стал начальник штаба генерал П. Н. Ломновский. Новая армия заняла место на крайнем, южном крыле Юго-Западного фронта.
По своему составу брусиловская армия отличалась от других фронтовых объединений разве что наличием сильной конницы. Армейских корпусов было четыре: 7-й генерала Э. В. Экка, 8-й генерала Р. Д. Радко-Дмитриева, 12-й генерала Л. В. Леша и 24-й генерала А. А. Цурикова. Зато конницы имелось пять дивизий: 12-я кавалерийская, 2-я Сводно-казачья, 1-я и 2-я Кубанские и Терская казачьи. Армейская артиллерия насчитывала 472 орудия.