Алексеев. Последний стратег
Шрифт:
— Павел Адамович, штаб фронта с согласия главнокомандующего предлагает вам медленно отойти на линию Красностав - Владимир-Волынский.
— Почему я должен отступать, Михаил Васильевич? Армия держится на позиции, её фланги прикрыты.
— Мы это знаем. Но вы увлечёте за собой неприятеля, и он откроет свои неприкрытые фланги вашим наступающим соседям. Ясно?
— Вас понял. Приказ об отходе будет отдан сегодня вечером. А пока отправляю к Владимиру-Волынскому свои тылы и санитарные поезда.
— Трудности с отходом есть?
— Есть,
— Схожее положение по всему фронту. Помните, что главная для вас забота об армии. О сохранности войск надо заботиться...
В ночь на 21 августа последние батальоны прикрытия отхода русской 5-й армии оторвались от неприятеля. Перед рассветом Пётр Фердинанд приказал своим пехотным дивизиям после короткой артиллерийской подготовки вновь атаковать позиции русских - линию неглубоких окопов по неубранным пшеничным полям, на опушках небольших лесков и по окраинам полусожжённых селений.
Эрцгерцог с биноклем в руках стоял на наблюдательной вышке, устроенной сапёрами на одном из раскидистых дубов, возвышавшемся на пригорке. Он решил лично наблюдать за ходом атаки. У ног эрцгерцога, на дощатом помосте, пристроился унтер-офицер из штабных телефонистов.
Не прошло и пяти минут после окончания огневого налёта на русские позиции, как телефонный аппарат напомнил о себе короткими гудками. Телефонист передал трубку генералу. Докладывал командир одного из полков:
— Ваше высочество. Докладывает полковник фон Кауфман. Мой первый батальон занял русские окопы у селения Ольшанцы.
— Поздравляю, полковник, с успехом. О вас сегодня же будет доложено фельдмаршалу Конраду.
— Но окопы пусты. Мне доложили из батальона, что они, по всей видимости, оставлены ещё ночью. Пепел в кострищах сырой.
— Допросили жителей деревни о том, куда ушли русские? В каком направлении?
— Селение пусто, ваше высочество. Крестьяне с семьями и скотом покинули его с началом боев.
— Полковник Кауфман. Приказываю полком занять позиция русских. Сейчас посылаю вам гусарский эскадрон для разведки. Будьте в готовности наступать дальше.
— Приказ понял, ваше высочество. Выполняю...
В своей штаб-квартире фельдмаршал Конрад фон Гетцендорф был мрачнее ночи. Он почти не отходил от огромной карты Галиции, испещрённой флажками там, где в эти дни проходила наступательная операция двух армий империи. Начальник Полевого Генерального штаба австро-венгерской монархии в эти дни забывал даже про традиционную чашечку бразильского кофе. Штабные офицеры тихо переговаривались между собой:
— Что передают из наступающих армий?
— Иссяк атакующий дух. Потери большие. Русские отступили на новые позиции.
— Но ведь это же успех?
— Успех мал. Наш фельдмаршал задумывал прорвать русский фронт у Люблина и Холма, а получилось, что он потеснил противника. И всё. Начальник штаба русского фронта его переиграл на карте.
— Начальник русского штаба генерал Алексеев? Так его сегодня утром на оперативке назвал фельдмаршал.
— Алексеев из хороших генштабистов. Фон Конрад его хвалит, но сдержанно.
— Был бы этот Алексеев из союзников-германцев, тогда бы наш фельдмаршал отмечал его чаще.
— Господа. Мы начинаем обсуждать действия начальника. Это уже неприлично...
Люблин-Холмская операция в ходе Галицийской битвы закончилась хотя и тактическим успехом австро-венгров, но без эффектного финала. Командующий 4-й армией барон фон Ауффенберг всё же сумел «доложить» фельдмаршалу Конраду и в Вену о значимости достигнутых успехов. Но в октябре генералу пехоты, в 62 года, пришлось уйти в отставку. Причина крылась в том, что при дворе императора Франца-Иосифа I (в ноябре 1916 года его сменит внучатый племянник, ставший императором Австрии и Апостольским королём Венгрии (под именем Карла V) Карл-Франц-Иосиф-Людвиг-Губерт-Георг-Отто-Мария Габсбург, или просто - Карл I Габсбург) ждали гораздо большего военного успеха.
Но всё же о бароне фон Ауффенберге при Венском дворе не забыли. Австро-Венгрия терпела в Первой мировой войне одно сокрушительное поражение за другим, и императорской армии «нужны» были герои для поднятия боевого духа. На эту тему между монархом Францем-Иосифом I и министром двора состоялся разговор:
— Чем занимается наш отставной генерал пехоты - барон фон Ауффенберг?
— Живёт в своём дунайском поместье и пишет мемуары, которые не показывает даже своей супруге.
— Весьма любопытно. Что говорят о бароне в армии? Особенно в генералитете?
— Авторитет генерала пехоты Морица фон Ауффенберга в императорской армии высок по сей день. За него говорит разгром 5-й армии русских в Галиции.
— Это достоверная информация, граф, или ваше личное мнение об отставном бароне?
— Ваше императорское величество. Это мнение генералитета. И мнение Берлина.
— Тогда барона Ауффенберга надо наградить. И поскорее, чтобы время не ушло.
— Какой награды вы его решили удостоить, смею спросить?
— Я решил дополнить его баронский титул приставкой «фон Комаров». Так назывался город в Галиции, откуда его армия выбила в августе прошлого года русские войска?
— У вас удивительная память, ваше величество. Действительно так.
— Тогда готовьте императорский указ.
— Когда его представить вашему величеству на подпись?
— Сегодня же, граф...
Так в австрийской аристократической семье появился человек с новым титулом. Барон фон Комаров оставил после себя след в истории Первой мировой войны не только командованием одной из австро-венгерских армий в Галицийской битве. Он стал автором мемуаров, которые были изданы на немецком языке в 1920-1921 годах: «Австро-венгерское участие в мировой войне», «Взлёт и падение Австро-Венгрии» и «Кампания 4-й армии в начале мировой войны».