Алексеев. Последний стратег
Шрифт:
Но Германия «вывернулась». Из армии в промышленное производство вернули 125 тысяч квалифицированных рабочих. Установили всеобщую трудовую повинность для граждан в возрасте от 16 до 60 лет. Введённая осенью 1916 года так называемая «программа Гинденбурга» стала давать свои результаты: военное производство в следующем году увеличилось в два раза, а по артиллерийским орудиям, миномётам и самолётам - даже в 3,5 раза.
В России же всё складывалось по-иному. Разруха на железных дорогах наложила свой негативный отпечаток на всю хозяйственную жизнь страны. В хлебородных краях страны, прежде всего на юге Сибири, на Дону и
Царское правительство оказалось неспособным управлять ситуацией. Началась министерская чехарда, вызывавшая у фронтовиков удивление и непонимание. На политической арене России активизировались силы, которые так или иначе выступали против правящей династии Романовых.
В Государственной думе нашлись люди, которые понимали, что старая Россия идёт к гибели. И что революционная стихия может превратить державу в страну, охваченную политическими беспорядками и междоусобицами.
Уже в начале 1916 года с трибуны Государственной думы лидеры различных политических партий - от правых буржуазных до социал-демократов стали открыто претендовать на управление государством.
О взятии правительственной власти договорились лидер партии октябристов А. И. Гучков и вождь конституционно-демократической партии (кадетской) П. Н. Милюков. Они решили установить думский контроль над государственными делами до того, «пока в дело не вмешаются неконтролируемые силы», под которыми понимались левые, социалистические партии. Парламентарии ясно видели, что «тирания царизма приводит страну к гибели».
Милюков прямо заявил с парламентской трибуны:
— Россией должны управлять люди, которых страна знает и уважает...
В феврале 1916 года император Николай II подписал высочайший указ об отставке с поста председателя Совета министров 87-летнего И. Л. Горемыкина, который в силу своего преклонного возраста исполнять обязанности главы правительства был «почти» не в состоянии. Париж и Лондон в данном случае потеряли человека, который стоял на страже интересов Антанты в России.
Одновременно освободилось место вышедшего в отставку Маклакова, министра внутренних дел.
Общественность открыто ждала, что пост Горемыкина займёт какой-нибудь политический лидер одной из ведущих думских фракций, человек, способный вывести Россию из внутреннего кризиса. Однако этого не случилось по той причине, что в кадровые перестановки вмешались императрица Александра Фёдоровна и Григорий Распутин.
К немалому изумлению общественности главой российского правительства стал Б. В. Штюрмер - бывший ярославский губернатор, член Государственного совета и церемониймейстер императорского Зимнего дворца. За него перед государем ходатайствовала сама Александра Фёдоровна, которая писала в могилёвскую Ставку:
«Его голова полна свежих идей, и он очень ценит Григория…
Штюрмер - честный и превосходный...
Это будет начало славной страницы твоего правления и русской истории...
Пусть Штюрмер прибудет в штаб-квартиру, поговори с ним».
Императрица добилась своего: главой российского правительства стал её церемониймейстер. А главой
Император Николай II в самых расстроенных чувствах писал жене в Петроград:
«Штюрмер — прекрасный, честный человек, но мне кажется, что он не может решиться делать то, что сейчас необходимо. В настоящее время самый серьёзный и неотложный вопрос - поставки угля и металла, железа и меди для военного снаряжения. Если не будет хватать металла, фабрики не смогут производить достаточного количества патронов и снарядов. То же самое можно сказать о железных дорогах...
Всё это - текущие вопросы... но необходимо действовать более энергично».
Верховный всё чаще стал обсуждать с начальником штаба Ставки вопросы, касающиеся гражданской жизни России, в том числе правительственной деятельности. Алексеев от таких вопросов в сторону не уходил и вежливо не отмалчивался. Он знал, что разруха на железнодорожном транспорте и волна забастовок на военном производстве резко ухудшили снабжение действующей армии:
— Михаил Васильевич. В сегодняшнем докладе вы сказали, что перед нами встала новая проблема, не связанная с неприятельскими действиями?
— Вы меня правильно поняли, ваше величество. Эта проблема снабжения фронтов.
— Но мы же не можем её решить из Могилёва. Из Ставки. Из моего штабного вагона.
— В России есть правительство во главе с Штюрмером. Он ответственен за военное производство, снабжение армии и, наконец, за железные дороги.
— Старик Штюрмер не может справиться с этими трудностями.
— Вероятно, есть более деятельные и способные государственные деятели, чем он.
— Михаил Васильевич, когда я перебираю кандидатуры людей, которых можно было бы назначить на тот или иной правительственный пост, и думаю о том, как будут развиваться события, моя голова идёт кругом.
— Осмелюсь сказать, ваше величество, что в Думе наблюдается появление толковых, авторитетных в стране людей.
— Великого думского оратора, к сожалению, министром железных дорог поставить нельзя. Он завалит дело ещё больше.
— Тогда, как мне кажется, следует продумать кандидатуры новых выдвиженцев на министерские посты?
— Я считаю, что министерские перемещения у нас стали слишком частыми...
В стране и армии не было большим секретом, что последние перестановки в правительственных кругах осуществлялись императрицей Александрой Фёдоровной по воле Распутина. Против него поднялась волна возмущения даже в самом семействе Романовых.
Когда Николай II побывал в Киеве, где проживала его мать, вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, то шва прямо потребовала от сына изгнания «ясновидца» из Зимнего дворца и отставки премьера Штюрмера.
В Зимнем дворце произошла крупная ссора, которая стала известна чинам Ставки. В Петроград приехал из Киева великий князь Александр Михайлович, двоюродный брат даря. Он надеялся добиться отстранения императрицы от участия в политических делах и заставить Николая II согласиться на создание такого правительства, которое было бы ответственно в своих делах перед Государственной думой.