Алексей Ваямретыл – лежащий на быстрой воде. Путь преданного своему хозяину камчатского самурая
Шрифт:
– Мам, да не волнуйся ты вот так сильно! Я на три или четыре дня, так, что успеешь его еще запечь, а то лучше вон возьму в Елизово и жена Елена там его нам с дочерью приготовит, чтобы тебе здесь так не волноваться. А по работе нам нельзя было звонить из П-Камчатского, ты же знаешь, – расстегивая многочисленные пуговицы на кителе и другой милицейской одежде быстро говорил сын, складывая здесь же в коридоре на полку свою милицейскую одежду.
– Да знаю, знаю сыночек ваши все секреты. Здесь такое творится сыночек. Все коряки, вон люди говорят, курят эту их зеленую травку или может коноплю, и кто-то ведь из наших Тиличикских свободно её еще и перепродает. Никого не бояться эти восточные басурмане не то чеченцы, не то таджики, а
– Мам, давай о моей работе потом поговорим, ты же знаешь, что нам нельзя ничего обсуждать. Мам, мы во всём сами здесь разберемся вот с Александром, ты же знаешь это наша работа, – уговаривал сын свою, обеспокоенную, ростом продажи завозных наркотиков в селе Тиличики.
– Как там моя внучка Инга? Тогда лучше расскажи, растет ли она, сыночек? – уже с давно блестящими глазами от слез радости спрашивала мать.
– Да, вот её цветные фото тебе в альбом и целый лазерный диск я захватил. Здесь даже видео из её детского садика, Оксана сама снимала, посмотришь потом, у них был праздник осени. Она там и на изо, и даже в бассейне снята, ну сама увидишь. Мам, давай лучше нам чай, а то мне еще бежать на работу буквально через час. И, Александру надо собрать кое-какие документы, они завтра утром в Усть Пахачи улетают с начальником вашей районной милиции.
– А во сколько же ты вернешься? – переспросила, так как хотела еще на ужин, что-либо вкусненькое приготовить сыну и его другу.
– Думаю часов к десяти, а то и к одиннадцати. Мам, вероятно, я приду с Сашей Бабенко, да ты его знаешь, на два класса был младше меня. С нами он работает в областном УВД.
– Знаю, отец физруком был у тебя. Сыночек я пельмешек сварю, буду вас обоих ждать.
Сын Юра быстро и, привычно разделся, быстро помыл в ванной комнате руки с дороги и уже, затем с родной и любимой им матерью попил чай с маковым пирогом и, мгновенно оба побежали в Олюторский РОВД, так сильно порадовав мать своим неожиданным появлением.
– Ну, что разыскали моего подопечного? – спросил он Федора Викторовича, который сейчас был в просторной их дежурке, располагавшейся на первом этаже буквально по центру здания.
– Конечно, довольно легко сегодня его разыскали и всё, как и положено уже оформили. Он уже в камере №3, чтобы получше засветился перед своими односельчанами, – докладывал Сашин Александр.
– Правильно! Прекрасно! Пусть его приведут дежурные через 10 минут ко мне в кабинет 24 и больше, чтобы никого даже в коридоре не было. А ключи от кабинета у кого? – уточнил капитан Юрий Борисович.
– Все готово. Вот вам комплект ключей и от кабинета, и от Вашего сейфа, будете уходить, сдадите дежурному, если меня не будет, да здесь бирка такая, что не забудете, – наставлял Федор Викторович.
– Прекрасно, я жду. Мне еще пару звонков в областное УВД надо сделать, проконсультироваться и свежую информацию получить, там подключение к межгороду и к восьмерке думаю есть?…
Не успел он позвонить в областное УВД и, доложить о прилете, и буквально через пять минут раздался тихий стук в дверь.
– Да! Войдите! – как всегда, уверенно скомандовал Юрий Борисович.
– Разрешите, задержанного Умьявилхина завести, – переспросил дежурный по ИВС сержант Сергей Иванов.
– Заводи. Только сними с него наручники. Вас сержант затем позовут, можете быть свободным, – дал команду, приехавший в Олюторский район капитан.
– Садитесь, Николай Иванович. Давненько мы с Вами
– Юрий Борисович, Вы меня ребятам-то нашим здесь будьте добры не сдавайте, – умоляюще просил Николай, зная свои те грешки.
– А, никто и не собирается тебя никому сдавать. Ты нам еще нужен, да и мы тебе ведь не раз еще поможем, если понятно будешь вести себя подобающее с нами, – уверял его знакомый офицер.
___
И, Николай припомнил, как, выполнял он первое свое поручение 9-го отдела, когда приехали австрицы в туристическую гостиницу «Гейзер» по линии «КамБелТура», чтобы посетить долину Гейзеров.
Это было года три назад еще, когда он учился с другом Алексеем Ваямретылом в той их родной им Елизовской фазанке.
А еще ранее его, такого не по годам повзрослевшего и возмужавшего приметила толстогрудая буфетчица Ксюша и он, закономерно зачастил по субботам к ней домой. Муж, у той по её рассказам был подводник, и она могла периодически приглашать чуть только возмужавшего Николая к себе домой на чай и, понятно страждущая женщина и не только на чаем его угощала, так как была еще относительно молода и в том её полном женском особом соку, когда не каждый муж и может удовлетворить откуда-то изнутри прущую её женскую страсть к молодым мужчинам и, ту особую её женскую энергию, способную поглотить за раз и даже, наверное роту здешних солдатиков, не то, что учеников какого-то елизовского ПТУ. Всего-то ей сорок пять лет, как в нашем народе говорят: бабка ягодка опять. А еще она и такая страстная, такая ненасытная на молодых парней, она как женщина-львица, что Николай зачастую так уставал с нею, что у него не было и сил больше, чтобы вернуться вовремя в свою родную фазанку. Но, и затем отказаться от таких визитов уже сам он не мог, так как та и кормила его хорошо, и деньжатами карманными его постоянно снабжала, да и на одежонку не скупилась часто покупала то джинсы, то новые кроссовки, а уж теннисок у Николая было подаренных ею немеряно… Практически, всё в чем он был тогда одет было в разное время куплено и ею же подарено ему…
И вот при таком раскладе, от неё отказаться он ну ни как не мог, хоть ровесники его и посмеивались над ним, и над его увлечением той жирной по их мнению «старухой».
___
В одно из таких посещений, когда Николай был слегка, выпивши и лежал абсолютно голый в постели с Ксюшей тихо приотворилась, не закрытая вовремя входная дверь, а он увлеченный исследованием её пухленького тела ничего и не слышал, только ведь надолго затем помнил, как раздался громкий командирский крик:
– Застрелю, сука. Ты мне опять с новыми сопляками изменяешь! И, этого ловеласа и сцыкуна сейчас тоже пристрелю, – а на пороге спальни, легко, преграждая путь отхода уже стоял в черном, подводного флота кителе высокий сухощавый офицер, размахивая пистолетом на шлейке.
– Петя, Петенька, да я нисколько не виновата! Он сам настаивал, сам ворвался и пришел сюда… Я, даже не хотела ему сегодня открывать дверь, пыталась игриво выкрутиться из создавшегося положения страстная к молодым мужчинам та буфетчица.
– Так, он еще и настаивал! – и раздался настоящий выстрел, резиновая пуля отскочила от стены и больно ударила Николая по голове, куда-то в макушку, – сам стрелявший удивился, как у него это удачно и довольно метко получилось с первого раза.
Николай после удара твердой пули по его голове в животном страхе замер больше ни на один сантиметр, не двигаясь…с выставленным вперед торщащим красным, как тот осенний здешний гриб мухомор своим еще таким, разбухшим и готовым к особому действу кончиком. И, буквально через минуту всё, что у Коли только, что было так сильно перенапряжено мгновенно как-то легко и в миг оно ослабло, и так быстро оно у него сморщилось, и куда-то спряталось в его тело, а он сам от страха припал на кровать и, вжался в пуховую подушку, пряча свою стриженную наголо голову.