Алексей Ваямретыл – лежащий на быстрой воде. Путь преданного своему хозяину камчатского самурая

Северодонецкий Александр

Когда щелкнул замок в двери камеры Николаю стало так одиноко, так страшно, так горестно, он даже повторно прослезился, черным рукавом зэковской робы, вытирая со своих округлых азиатских щек легко накатившую слезу. Но этой его слабости никто уже и не видел.

– За, что же все это мне? – горестно подумал он, присаживаясь на свою холодную еще без матраса откидную шконку.

В два часа ночи дверь камеры легко без скрипа открылась.

– Григорьев, на допрос к следователю.

Григорьева вывели и, Николай вновь остался один на один в серой только тускло ночью освещенной камере…

Николай закрыл свои карие глаза и начал представлять, как его переводят в соседнюю камеру к убийцам и еще наркоманам. Как те, его быстро

раздевают, как с него легко и быстро сползают зэковские без ремня черные брюки, как у его горла появляется острая заточка и, как их толстые, и такие грязные х…и без явного сопротивления проникают по очереди в его теперь вовсе не послушное тело…. Он весь от возникшей боли внизу живота буквально сжался и, ощутил в эти мгновения такую безисходность, да еще такой животный страх, что решил сразу же лучше уж из простыни сделать петлю и покончить сразу же жизнь здесь…. Покуда он рвал тонкую и эту белую простыню, он не знал, что за ним всё это время внимательно наблюдают, и не успел он еще оторвать первую полоску, как дверь камеры открылась и громкий голос дежурного:

– Умьявилхин на допрос!… К стене!… Руки назад!…Пошёл!…

В кабинете, сидел уже другой следователь ему было , лет 30 от роду.

– Ну как, подумал, – уверенно переспросил, предполагая на положительный ответ и на полное согласие.

– Я согласен товарищ офицер, – сквозь слезы обещал Николай.

– Это хорошо, что ты Коля, что ты Николаша такой понятливый и еще невероятно послушный. Но нам твоего быстрого согласия не надо, нам нужна настоящая твоя работа и твои действия…– и задумался. – Поступим так. Я знаю, ты умный малый, и полагаю будешь честно с нами сотрудничать… Сейчас ты подпишешь вот эти документы о не разглашении… Тебе будет установлена денежная оплата, которая покуда ты учишься будет перечисляться ежемесячно на твою сберкнижку, а затем, когда ты закончишь, тебе мы отдаем сберкнижку и ты богатый у нас парень. Ты не должен ни о чем болтать со своими друзьями, что здесь произошло и, что будешь в дальнейшем ты нам помогать. Когда ты нам понадобишься, тебя обязательно найдут. Всё, что ты будешь видеть в ПТУ и знать в твоём училище будешь докладывать нам, только без фантазий и без той туфты вашей детской. Вот эта папочка, посмотри здесь протоколы все без даты и все помни срока давности по этой статье нет, мы всегда можем легко вписать дату в этот или другой протокол и всё запустить по новой до самого до справедливого Суда… Я в любой момент могу объявить твой всесоюзный розыск, и даже розыск через Интерпол, и тогда… Тогда, ты знаешь, что загремишь по полной на все 12 лет, а то и на все пятнадцать лет тебе гарантировано и еще, мы припомним тебе и Анну, которой всего-то только 15 лет в Тиличиках этим летом, помнишь там в Култушном, теперь она уже кажется беременная и мы докажем, что ребеночек-то у неё твой, и зачат он ею еще до исполнения 14 лет, а это понимаешь похлеще изнасилования – уже совращение малолетней и твой половой акт с несовершеннолетней…

– Я на всё согласен, – а у самого насильника снова горькие слезы на глазах…

– Вот и прекрасно. Только не пытайся ты Николаша брыкаться как несмышлёный телок. От нас так легко не уходят. Ты это понял?

– Да, товарищ офицер, – обрадовался Николай, сам еще полно не понимал, что от него желают и какая работа теперь вот от него нужна.

___

Глава 17.

И после этих воспоминаний, к Николаю только теперь дошли те слова капитана милиции.

– Ну, вот Николай! Наш покорный Коленька, теперь-то припомнил меня. Я уже не лейтенант, как тогда, а капитан полиции. Да, вот твоя именная сберкнижка в сейфе. Смотри, мы честно, как и говорили, тебе уже здесь зачислено 123 тысячи так, что на «Ямыху» 30-ти сильную думаю тебе теперь хватит денег. Мы все свои обещания исполняем исправно, как тебе обещали и ты не должен нас забывать или как-то еще нас и не подводить…

– Спасибо

Вам, – поспешил поблагодарить Николай.

– Мы договорились, никаких вот таких не уместных благодарностей. Это обычная оплата твоего труда и там, не давно была зачислено тебе за кречетов красно книжных внеочередная твоя премия. Ты только не обижайся, что тебя вызвали в камеру. Ну, так здесь будет правдивее. Так будет натуральнее. Я тебя попрошу, мы здесь одну квартирку разрабатываем здесь в нижних Тиличиках да ты ведь знаешь, так как сам в ней не раз бывал Парамонова Владислава и Антона сына его. Ты уж, когда там соберутся все ваши ребята покурить травку, подмоги нам. Кстати, а кто бегает за косариками для вас и сколько времени, как правило, он отсутствует?

Николай не то от страха, не то от того, что догадался о полном знании мента их хазы вжался в стул…

– Коль, ты только уж передо мною нисколько не юли здесь и сейчас. Это, уверен, вероятно твой тот дружок Алексей или его брат Денис… А, ты не думал, может и они, как и ты на нас как и ты оба работают? Ты ведь так не думаешь, верно?

– Я всё понял, Юрий Борисович, – Николаю понятно нисколько не хотелось, чтобы вот такой тот давнишний елизовский на него компромат, был известен здесь его здешним друзьям.

И он как лягушка под взглядом удава продолжил вжав свою широкую шею в не менее широкие плечи, уменьшившись на стуле в размере чуть не два раза.

– Обычно деньги с нас собирает и затем расфасованные чинарики приносит сам Алексей Ваямретыл, не больше пяти штук каждый раз, примерно это происходит через 25-30, а то и через 40 минут, после его ухода с квартиры. Но, он всегда уходит один и никого с собой он не берет. Я ни разу не наблюдал, куда он идет. Один раз я попытался с ним пойти, он мне это категорически запретил, сказав, что в таком случае ничего не получится и ничего не будет.

Еще молодой капитан милиции немного призадумался, размышляя теперь больше о бренности бытия, чем о выполнении задания, так как был уверен в успехе, да и него давно была информация ведь не только от этого Николая. Еще кое-кто постукивал на своих же, также еще в ПТУ будучи завербованным и покусившись на послабления и естественно «шаровые» деньжата, а молодым их всегда не хватает.

– Значит где-то не далеко, – и уже обратился он к несколько успокоившемуся Николаю, выражая свои мысли теперь вслух.

– И, не надо тебе при этом светиться. Твоя задача, когда он выйдет из дому за очередной дозой, зайти в туалетную комнату и у окна посветить зажигалкой. Никто ничего и знать не будет: просто прикуривал сигарету в туалете, ничего ведь не обычного и сверхординарного. Да? А всё остальное тебя, как бы и не касается, даже если тебя вместе с ними арестуют. Ты ведь понимаешь это уже наша повседневная работа. Понимаю, что жаль дружка своего…

– Да, вот эту-то зелененькую сберкнижку получишь от Федора Викторовича в сентябре, ребятам скажешь, что социальный педагог Ирина Витальевна тебе её прислала. Это тебе начислена пенсия за утраченных родителей. Мотор лодочный закажешь через Валентина Степина здешнего сержанта, ты его знаешь, на рыбалке в прошлое лето с вами он был. Он будет знать и куда деньги перечислить скажет тебе, и мы переправим тебе новый лодочный мотор «Ямаха» 30 сильный из города. Так, что теперь ты самый богатый среди своих ребят, понял?

– Спасибо! – теперь довольно коротко вторично поспешил поблагодарить своего благодетеля Николай.

– Нас не надо постоянно благодарить Николай, повторяю тебе! – строго предупредил капитан. – Это наша работа. Николай и ты свою часть работы постарайся выполнить, как, договорились и помочь нам, всё остальное с тобой будет решать Федор Викторович. Ты его знаешь и никому ничего не болтай, сам разумеешь. Вся связь у нас с тобою через него…

___

Глава 18.

Такое пророческое и такое случайное их знакомство.