Аленкин клад. Повести
Шрифт:
— Надеюсь, тесть не остается в долгу? — спросил Виктор.
— Покамест старики Степсеры расплачиваются со мной за эти сверхурочные труды ласками своей дочери Дженни! — неловко пошутил Кулиш.
Виктор заметил серьезно:
— Если ласки женщины искренни, то это не такая уж малая плата.
— По молодым годам! — согласился Кулиш и тут же грустно усмехнулся, погладив лысину: — А мне…
— Да, нам с нами немало… Однако, как я заметил, время для вас проходит не впустую. Кое-что вы уже имеете… Кроме,
Кулиш ответил:
— Кому нужен наш опыт! Здесь каждый живет своим рассудком!
Светозаров не согласился:
— Вашим партнерам… друзьям.
— Например?
— Дженни, — улыбнулся Виктор.
Кулиш, не поняв Светозарова, громко захохотал, поглаживая куцепалой ладонью по округлившемуся животу.
Светозарову не хотелось, чтобы весь разговор закончился пошловатым смехом расчетливого, однако не лишенного наблюдательности человека.
— Мне тоже ваш опыт однажды пригодился, — вспомнил он. — В бытность вашу переводчиком.
— О! — изумился Кулиш, просияв. — Да я и работал-то у вас три дня.
— Пять! — поправил Светозаров. — Неполных пять, но как раз в последний день моя беседа с бизнесменами, точно вами переведенная, помогла мне правильно сориентироваться в крупной торговой сделке.
— Точность в работе — эго моя марка! — вставил Кулиш поспешно. — Позвольте спросить: мое скромное участие в деле принесло вам выгоду?
— Разумеется!
Кулиш заерзал в кресле.
— По законам бизнеса, господин Светозаров…
— Знаю, на что вы намекаете, — прервал собеседника Виктор, улыбнувшись. — Но выгода эта пошла, как говорят у нас, в общий котел.
— Да, да, — поспешил закруглиться Кулиш. — Война, разруха…
Светозаров поддержал его мысль:
— Мне очень приятно, что вы все это понимаете… Откровенно говоря, мне хотелось бы сохранить с вами добрые отношения.
— В каком смысле? — насторожился Кулиш.
— Взять вас на работу даже временно, как вы знаете, теперь я не имею права…
— Разумеется, разумеется, — пробормотал Кулиш.
Кулиш, хотя и не получил своей доли от прежней «выгоды» Светозарова, все же остался доволен разговором. Едва Светозаров возвратился в гостиницу, он позвонил из дому и со смехом рассказал, как понравилась Дженни оценка советским специалистом скромной его переводческой деятельности.
В гостиницу Светозаров возвращался за полночь. Ему хотелось после напряженного дня подышать чистым воздухом, немного успокоиться.
В холле гостиницы Виктор вспомнил, что ему надо купить сигарет, и направился в пивной бар. Не успел он пройти узкий полутемный коридор, как к нему подошла девушка и, стыдливо ломаясь, предложила набор открыток. Светозаров ничего ей не ответил, а когда, купив сигареты, вышел из пивного бара, она стала его умолять:
— Сэр, не пожалейте пятьдесят центов.
Виктор пригляделся к девушке. Она показалась ему знакомой.
«Мы где-то встречались. Но где? Когда?.. Фотоателье… Выдыбай… Честное слово, это Ия».
Девушка, стараясь воспользоваться замешательством Светозарова, сунула ему в руки набор открыток. Виктор, взглянув на подарок фирмы «Приятные ощущения», окончательно убедился, что перед ним дочь Выдыбая. Ему захотелось бросить порнографию в лицо продавщице, но ее жалкий, беспомощный вид поборол в нем вспышку гнева.
— Я целый день ничего не ела. У меня больная мать… Сэр, выручите…
Виктор вернул открытки, вынул из кармана пять долларов, объяснил продавщице, что эти деньги он дает ей на ужин, и пригласил ее в холл. Девушка, неумело кокетничая, согласилась.
— Вы дочь Бориса Адамовича Выдыбая? — уточнил Светозаров. — Ваше имя Ия?
— Вы из полиции? — Ия испуганно попятилась назад. — Отпустите меня. Я пыталась устроиться на работу. Дело отца и брата нас разорило окончательно. Я сегодня ничего не ела. Отпустите, сэр.
— Я не полицейский. Я познакомился с вашим отцом, когда вы жили в Германии. — Светозаров поведал Ие о первой встрече с Борисом Адамовичем, напомнил, как она угощала его с Ривасом черным кофе, и, чтобы окончательно успокоить девушку, сказал: — Я приехал в Нью-Йорк из Советского Союза.
— Вы русский? Вы правда русский? Мама говорила, что они когда-то жили в России. Я умею говорить и читать по-русски.
— А что случилось с отцом и братом?
— Я буду с вами откровенной, — заговорила Ия на русском языке. — Это мне не повредит?
— Нисколько.
— Отец торговал опиумом и втянул в это дело Яна. Их арестовали. Был суд. Отец продал ресторан «Белые березы», фотоателье и уплатил большой штраф. Это нас разорило. Отец умер в тюрьме. Ян через три года вернулся домой и тоже умер.
— Печальная история, — посочувствовал Виктор. — И как вы теперь живете?
— Ужасно, — всхлипнула Ия. — На работу никак не устроюсь. Идти в публичный дом я боюсь…
«Вот она, настоящая Америка, — подумал Светозаров. — Выдыбай, конечно, был подлец. Но Ия… Она-то не виновата».
— Виктор Алексеевич, — спросила Ия, — что вы делаете в Нью-Йорке?
— Закупаем станки для Советского Союза.
— Может быть, у вас найдется для меня работа? Я могу мыть санузлы, натирать паркет, чистить ковры…
— А пищу готовить?
— Пищу?.. Этого мне никто не доверит.
Светозаров вырвал из блокнота листок, записал Ие свой телефон и попросил позвонить в десять утра.
Надежда избежать публичного дома преобразила Ию. Она красивым жестом поправила шапочку, одернула кофточку и сияющими глазами посмотрела на Светозарова.