Аленкин клад. Повести
Шрифт:
— А сторож? Где был сторож?
— Связанный лежит.
Светозаров грохнул кулаком о стол.
— Телефонь!.. Телефонь, Лексеич, скорее!..
Начальник особого отряда, выслушав Светозарова, заверил:
— Продукты найдем! Мародеров — расстреляем!
— Ну что? Что сказали?.. — не унимался Силыч. — Души-то подлые! Кого? Кого грабить, мерзавцы, решили? Да за такое дело…
— Продукты найдут! Мародеров — расстреляют! — Виктор положил телефонную трубку на аппарат и так посмотрел на жену, словно хотел сказать: «Видишь, милая, сколько приходится решать неотложных вопросов».
Наташа
— За эпидемию на заводе тебя как руководителя будут судить.
— Апидемия? — Силыч попятился к порогу. — Неужто, Лексеич, еще беда?
— Наташа в общежитии насекомых вдруг обнаружила. Баню надо немедленно организовать.
— Баню, ясно дело, надо, — согласился Силыч. — А вошь… Эту паскудину мы в гражданку морозом давили. Сегодня погодка в самый аккурат вошебойная. Выбросим постели на снежок — и каюк этой нечисти.
— А как с баней?
— Проще простого. Двадцать железных бочек в душевую для женщин, десять в котельную для мужчин — и все тут!
— Но воду надо горячую.
— Тьфу — и готова! Литье-то после обрубки на мороз вывозим остывать. Две горячих болванки в бочку — и считай закипела.
— Бери, Силыч, пять подростков и занимайся баней, — распорядился Виктор. — Я с Наташей пробегу в общежития и загляну в столовку.
— Я сама этим займусь. Ты иди домой. Чистое белье и одежда в шкафу.
Светозаров взглядом попросил Силыча задержаться. Тот понимающе кивнул головой и, проводив Наташу, быстро вернулся в конторку.
— Как с охлаждением? Почему меня не разбудили? Я спрашиваю: по-че-му?
Телефонный звонок заставил Виктора умолкнуть. Он взял трубку и бодрым голосом ответил:
— Светозаров слушает. Нашли?! У начальника ОРСа Кухманина на даче? Продукты и сто везете на завод? Хорошо. Что будет с ворами? Отдаем под суд военного трибунала.
III
Переставить сотню станков в технологической цепочке с таким расчетом, чтобы они работали без секунды простоя. Заменить на них электродвигатели. Подвести к каждому станку дополнительную систему охлаждения. Сконструировать и внедрить оснастку… И все это за десять часов! Если бы Светозарову сказали в мирное время, что цех надо перевести в течение суток на выпуск новой продукции, он, пожалуй, счел бы такое дело пустым прожектерством. Но тогда, в морозном декабре сорок первого, Виктор Светозаров в Комитете Обороны кратко доложил:
— Модернизацию закончили.
Краснопролетарцы после реконструкции цеха в первую же смену выдали фронту продукции в два раза больше. Военные грузовики увозили ее с завода прямо на передовую. Защитников столицы рабочие встречали, как самых желанных гостей. Не успеет водитель поставить машину под погрузку, они окружат его и первым делом: «Ну, как там?..»
— Поубавилось прыти у фрицев! — рассказывали красноармейцы. — На передовой порядочек железный!
— Как с харчишками? Как с боеприпасами? С одеждой, видим, порядок!
— Харчишек вдоволь. И с боезапасом полегче стало.
Яков Силыч во время таких бесед больше помалкивал, с завистью поглядывая на военных, иногда наводил справки о друге-ополченце Алексее Андреевиче Светозарове, которого, по его убеждению, должны были
— Для чего, отец, тебе они понадобились? — уточняли фронтовики.
— Поначалу, значится, я бы им разобъяснил, что они хуже бешеных собак. Потом мы бы вывели их за Москву, наскопидарили одно место и без штанков по шоссе пустили. Представьте картину: драпают они во весь дух, а наши вослед: «Улюлю!.. Улюлю!»
— Для такого дела привезем! — хохотали водители. — Тебе, отец, полковников или генералов?
— Согласен на фельфебелей. Только длинноногих выбирайте. Шибче драпать будут.
Приезды фронтовиков на завод поддерживали москвичей и морально и материально. Виктор Светозаров на одном рабочем замечал новенькую гимнастерку, на другом — бушлат, на третьем — ушанку… В столовой, где его мать стала поварихой, в такие дни аппетитно пахло свиной тушенкой, рабочим к скудной пайке хлеба прибавлялись «довесочки», на столах подростков обязательно появлялись сверхнормовые бачки щей или перловой каши.
Забота кадровых рабочих о молодежи проявлялась во всем. Подносятся у кого сапоги, одежонка, цеховые мастера одно починят, другое заштопают, третье перешьют… Правда, иногда старички и приструнивали молодежь, но незлобливо, ради порядка. Да и как иначе поступать? Загонят трескучие морозы в цех снегиря или синицу — пиши пропало!
— Петька, шапкой!.. Шайкой лови! — кричит Ванька. — Эх ты, растяпа!
Добровольных помощников у Петьки — десяток. Они выключают станки и во весь дух мчатся дружку на подмогу. Какая-нибудь девчонка — сорвиголова, желая опередить мальчишек, усядется на ленту транспортера и вмиг вообразит себя летящей на салазках с горы.
— По местам! — прикрикнут с нарочитой строгостью взрослые. — Тут не детский сад — завод!
Подростки утихомириваются, возвращаются к станкам. Старые рабочие, проклиная войну, потеплевшими голосами начинают их уразумлять:
— Ну, порезвились, и хватит. Вот шугнут наши фрицев — на каток будете бегать.
«Дети! Совсем еще дети! — не раз думал об „озорниках“ Светозаров. — Но они не гнутся, помогают бороться с врагом. Нет, никогда фашисты не одолеют русский народ!»
Зима сорок второго лютовала буранами, трещала сорокаградусными морозами. На «Красном пролетарии» кончалось топливо, литейный чугун, металл. Светозаров позвонил в Комитет Обороны.
— Продержитесь еще три-четыре дня! — приказали из Комитета. — Завод останавливать нельзя!..
— Попробуем, — пообещал Светозаров. — Сделаем все возможное.
Пять суток рабочие ни на минуту не покидали завод. Одни, добывая из-под снега и на свалках сырье, переносили его в литейку, другие подвозили на военных автомашинах с остановившихся фабрик и заводов топливо, третьи, отдохнув прямо у станков, продолжали выдавать продукцию для фронта. Когда из-под Тулы пришел эшелон с бурым углем и литейным чугуном, краснопролетарцы, как говорится, держались на втором дыхании. В ту ночь на завод позвонил Иосиф Виссарионович Сталин.