Аленький цветочек
Шрифт:
– И всё-таки он работает, этот хренов «мартингейл» [172] … всё-таки он работает…
Выиграть деньги оказалось проще, чем донести их до дому. Уже на выходе к Гринбергу подвалили двое, и оба явно не с добром. Орёлики были не в униформе и как бы не имели к «Монплезиру» никакого отношения, но… мы же взрослые люди, мы же всё понимаем.
Один, мосластый, с наглыми глазами, ощерил редкие прокуренные зубы:
– Хороший у тебя мешок, папа. Тяжёлый… Не боишься, что отметут? А то мы бы охраной обеспечили…
172
При
Клешнястые руки его гнулись в кулаки, пребывали в суетном непрекращающемся движении, на левой синела татуировка «БАРС», что для людей искушённых не нуждается в расшифровке. «Бей актив, режь сук»…
Гринберг остановился. Гринберг улыбнулся. Улыбнулся ласково и душевно. Нам поистине недостаёт красок, могущих точно и полно передать всё богатство смысловых оттенков, которые послала вымогателям эта улыбка. Очень бледный и приблизительный перевод мог бы выглядеть так: «Вы? Мне?.. Обеспечите?.. Ой, мама, – охрану?..»
– Я, сынок, боюсь в жизни только одного, – сообщил он бандитам, и белозубая улыбка вдруг сверкнула оскалом, достойным настоящего барса. Настоящего, а не происходящего из зоновской татуировки. – Бабского причиндала с зубами.
При этом повторимся, но скажем: внешность Евгения Додиковича (в смысле – помимо смокинга, часов и сигары) на первый взгляд полностью соответствовала расхожему представлению о музыкально-шахматно-математическом молодом еврее из порядочной тихой семьи. Когда подобный енот внезапно преображается в благородного хищника, это наводит на размышления.
– А тебя с друганом, – продолжал Женя, – могу обеспечить парашей. Годков этак на десять. Где-нибудь на строгаче. Всосал? Или разжевать?
Сказано было сильно. Братки поверили сразу.
– Ну ты чё, коренной, чё окрысился-то, – забормотал второй, плешивый, начинающий толстеть крепыш. – Базара нет, съезжаем. Только, может, всё же подгонишь долю малую за уважуху, а? По-кунацки?
В его голосе сквозило уважение и надежда.
– За уважуху? – негромко переспросил Евгений Додикович. Склонил курчавую голову и призадумался. – А кой нонеча день, пацаны?
Смешно, но факт: день недели удалось выяснить, только когда кто-то посмотрел на наручные часы, естественно, импортные, электронные, непромокаемые и небьющиеся. Одно из полей цифрового дисплейчика показывало две английские буковки: «ТН». Предельное умственное усилие, мобилизация остатков не выученного в школе английского – и вот результат:
– А четверг, так его и разэтак!
– Так вот. По четвергам, ребятишки, я не подаю. Неприёмный день! – И Евгений Додикович победоносно увлёк Виринею мимо бандитов. – Пойдём же, радость моя, ты так устала…
Он неспешно повёл свою даму к дверям, более не обращая на криминальный элемент ни малейшего внимания. Уже на выходе Виринея не удержалась и озорства ради дёрнула за рычаг самого последнего «однорукого бандита», попавшегося на пути:
– Ну-ка, не спи, замёрзнешь… Лучше сделай девушке приятное…
Электронный
Вот только супермену везло просто потому, что он был супермен, а Виринее… Ну да читатель наверняка уже и без подсказок обо всём догадался.
Помнится, гнусный мафиози, владелец киношного казино, тотчас застрелился от расстроенных чувств. Хозяин же «Монплезира», описанного на этих страницах, стреляться, к большому сожалению, и не подумал, просто затаил ужасную злобу. А звали его Семёном Петровичем Хомяковым. Авторы скромно надеются, что читателю это имя ещё кое-что говорит.
Большое отцовское спасибо
«По непроверенным косвенным данным, русским удалось создать торсионный излучатель последнего поколения с совершенно потрясающими тактико-техническими характеристиками. Он предназначен исключительно для командного состава ФСБ и проходит под кодовым названием „ИРА“ – импульсный резонансный активатор. Получить более детальную информацию, несмотря на все усилия, не удалось…»
Из шпионского донесения
Пока Гринберг и Виринея пиратствовали в казино, Скудин совершенно голый сидел дома и качал мышцу по системе Мюллера. Система была, прямо скажем, страшная. Зато, в отличие от пресловутого «мартингейла», работала. Еще как работала! Тысяча отжиманий на кулаках, две тысячи приседаний с отягощением, три тысячи закидывания ног за голову. Жалобно поскрипывали половицы, градом катился пот… Ничего не получалось только с одной важной составляющей. С полным сосредоточением на том, чем занимаешься. «Вы понимаете, нарушить стабильность хронального поля при желании совсем не сложно…» При желании, значит. Когда ему попадётся этот пожелавший…
Выражение «лучше бы ему на свет не рождаться», которым пестрят американские боевики, в данном случае было далеко не пустой звук.
Наконец, напрыгавшись через скакалку, он встал под душ, долго мок под тугими, убийственно холодными струями – до посинения кожи и успокоения души. Потом докрасна растерся, завернулся в простыню и, оставляя на линолеуме влажные следы, пошлёпал босиком к телефону, чтобы ни свет ни заря поднять с постели Капустина.
– Привет, Младшенький. Слушай… я тут всё думаю… после того, как бабахнуло, эти клоуны из Москвы видеоленты с камер наблюдения забрали?
Мгновение в трубке было тихо. Затем Боря судорожно зевнул, кашлянул и ответил хрипло, но вполне разборчиво:
– Да ну тебя, командир. Забыл, сколько Гринберг с ними шнапса тогда вылакал? Ничего они не забрали. Ни с внешнего периметра, ни с внутреннего. Даже не посмотрели. Головки у них бо-бо… – Голос у Монохорда был слегка даже обиженный. Потом в нём зазвучала тревога: – А что, шухер какой намечается?
И снова зевнул – неудержимо, отчаянно, так, что щелкнули зубы.
– Да нет, в Багдаде все спокойно. Извини, что разбудил.