Аленький цветочек
Шрифт:
– Дай!
Страшенные клыки разомкнулись, и палка вывалилась ей в ладонь. Рита сунула ему под нос горошину сухого корма:
– Ай, умница! Ай, гениальная собака! Ай, молодец…
Успех любимца окрылял, Рита испытывала сущую эйфорию – и от восторга решилась на ранее немыслимое: отдав угощение, она впервые расстегнула на ошейнике Чейза карабин поводка. И хлопнула кобеля по бугрящемуся мускулами плечу:
– Гуляй, малыш. Заслужил…
Четырёхпудовый, ростом под стол, «малыш» себя упрашивать не заставил. Тотчас принюхался к какому-то интересному запаху и резво исчез за кустами. Рита неторопливо пошла следом, немного нервно прикидывая, сразу ли он подбежит к ней, когда она его сейчас позовёт, – или придётся опять подманивать кормом?..
О компании, сидевшей возле входа
И, как тут же выяснилось, – зря.
Потому что в следующую секунду мимо неё, точно тяжёлый глиссер на полном ходу, пронёсся отпущенный с поводка гвинейский мастифф. Риту буквально отнесло в сторону воздушной волной, а пёс целеустремлённо рванул к тем же кустам, за которыми только что скрылся Чейз. На сей раз Рита не успела ничего предпринять. Ещё мгновение – и до слуха донёсся треск веток и утробный рык сцепившихся кобелей.
Тут надо заметить, что подобная драка, при всей её ритуальности и предполагаемом великодушии к побеждённому, – зрелище не для слабонервных. И это в равной степени относится к акустическому сопровождению. Ибо жуткий, сдавленный предельной яростью хрип грызущихся зверей заставляет вообразить нечто в десять раз худшее, чем там на самом деле творится.
– Боже, – ахнула Рита. И устремилась к месту событий, хотя абсолютно не представляла себе, что станет предпринимать…
Но далеко не продвинулась.
Она растянулась на земле, сбитая умелой подсечкой. Сильные руки ухватили её повыше локтей и быстро поставили на ноги, и перед собой она увидела второго мужчину. Он успел выбросить белый пластиковый стаканчик, но здесь было светлей, чем в тени под кустами акации, и Рита смогла рассмотреть на нём тёмную тенниску с крылатым контурным силуэтом и пламенеющими цифрами: 666. Она вспомнила, что не так давно видела подобную, но вот где?..
Третий парень озабоченно пробежал мимо, направляясь к кустам. Наверное, хотел лично проконтролировать, как идёт грызня и с каким счётом побеждает нечистопородного его супербоец.
Между тем Рите зажали рот и деловито задрали к самому горлу её лёгкую майку, под которую, ввиду тёплой погоды, она даже вечером ничего не надела. Паскудные руки пробежались по мгновенно взмокшему телу, потом в них возник вынутый из кармана аэрозольный баллончик. Он зашипел, плюясь резко пахнущей, флюоресцентно-красной струёй, и на Ритиной коже начала вырисовываться первая из трёх сатанинских шестёрок.
Она отчаянно забилась, попробовала ударить головой в лицо мужчину, державшего её сзади. Ничего не получилось, и тогда Рита принялась лягаться. Она была далеко не Синтией Ротрок [142] и орудовала ногами совсем не правильно и бестолково, но тут ей повезло. Это иногда происходит с неумехами. Совершенно случайно она больно зацепила кого-то по косточке, хватка временно ослабла, рот оказался на мгновение свободен, и она успела завопить во всё горло:
142
Американская киноактриса, звезда боевиков-карате. Бывшая чемпионка, в совершенстве владеет восемнадцатью видами оружия и приёмами рукопашного боя.
– Чейз!!! Чейз!!!
За этот крик её ударили кулаком, ударили грубо и беспощадно, так, что сразу отнялась половина лица и стало нечем дышать. Шуточки кончились: она услышала ругань и увидела лезвие ножа, мелькнувшее перед глазами.
– Чейз!.. – успела она всё-таки крикнуть ещё раз. Потом рот ей снова зажали.
Из кустов долетел пронзительный собачий вопль. Так, силясь вырваться из зубов победителя, кричит поверженный в жестоком бою. Визг оборвался, и Рита ещё увидела, как на утоптанном пятачке возник третий носитель адской эмблемы, а за ним – вздыбленный в высоком прыжке – чёрный в свете далёких фонарей – силуэт могучего пса. Он показался Рите невероятно огромным.
Новый удар, и больше она не видела уже ничего.
Первый сон Виринеи Павловны
Ночью Виринее приснился странный сон. Странный уже тем, что это был «сон во
Ещё одна и ещё большая странность заключалась вот в чём. Лет этак десять назад, когда в стране начало набирать силу возрождённое Православие, параллельно всеобщей моде на христианство (а скорей уж – не параллельно, а перпендикулярно, из понятного чувства противоречия) возникла тьма-тьмущая всяких неоязыческих групп во главе с ужасно продвинутыми вожаками. Эта публика брала себе древнеславянские псевдонимы, кроила костюмы со «строго засекреченной» вышивкой и, главное, деловито публиковала о своей вере брошюры. Столь же агрессивно-напористые, столь же проникнутые бессмертным «кто не с нами, тот против нас», как и попадавшиеся Виринее церковные публикации, как и прежде того – коммунистические, ещё хранившиеся у родителей.
Виринея была девочка умная и стадным инстинктом не особенно обременённая. А потому все эти претензии на «единственно верное и правильное» учение её сильно насторожили. Вдобавок уже тогда она серьёзно интересовалась наукой, а значит, была не очень-то склонна верить на слово самозваным, неведомо чем прославленным авторитетам. Решив разобраться, она засела в Публичке и планомерно перечитала всё, что о славянском язычестве накопила наука. В результате, просматривая духовидческие откровения очередного «Велесова внука», она хохотала до слез. Ибо мгновенно видела, которую из научно-популярных, изобилующих ошибками книжек прочёл – да ещё и не слишком хорошо понял – данный конкретный вероучитель.
Так вот – во сне, привидевшемся Виринее, всё было совершенно не «по науке». Она долго размышляла об этом впоследствии. И наконец поняла, что противоречие было кажущимся. Ибо удивительный сон возник не из её сознания-подсознания – его ей показали. И рассказывал он отнюдь не о реалиях давно прошедших веков.
Скорее уж, это можно было назвать Реальностью Веры.
Виринея увидела священные леса, где, присматривая за капищами Богов, жили учителя и ученики. Чтобы самому сделаться жрецом, преемнику было недостаточно воспринять от учителя Посвящение. Кудесник только благословлял ученика на странствие за Силой – на Север. Туда, где в холодном океане лежал полярный континент, называемый Страной Белых Вод. Так назвали эту землю по многочисленным ручьям, рекам и озёрам, матово отразившим вековечное свечение воздуха. Не солнце было источником того свечения, не звёзды, – проистекало оно от тонких магических субстанций, кои пронизывали здесь всё… Выражаясь библейски – земля обетованная для чародеев. Только путь туда был не прост. Дорога лежала через могучие Рипейские горы, тянувшиеся с запада на восток. Склоны их покрывали дремучие леса, а звери, обитавшие в тамошних чащах, даже в глубокой древности слыли невиданными… Нипочём не пройдёшь, не зная дороги!
Но никакие трудности не останавливали шедших за Силой, а таким, кто мог устрашиться опасностей и тягот пути, в краю Белых Вод попросту нечего было делать. Миновав тайные проходы в Рипейских горах, указанные учителями, странники вступали в желанный край чистоты – приполярную страну Лукоморье. [143] Оттуда путь смелого ученика лежал к одному из двадцати четырех самых древних святилищ на Земле. Какие пирамиды, какая пустыня Наска!.. То были круги огромных камней, поставленных вертикально, – дальние пращуры знаменитого Стоунхенджа. Они стояли по берегам Ледовитого океана и на островах, обозначая на поверхности планеты единый гигантский круг. Геометрическим центром его являлся Северный полюс.
143
Это старинное слово происходит от корня, означающего способность гнуться, изгибаться. Ему родственны «лук», «лука» (седельная), «лукавство», «излучина» и многие другие. «Лукоморье», таким образом, означает «место, где изгибается морской берег», т. е. морской залив.