Алёша Попович
Шрифт:
— Слава УПК, — проворчал полковник, — значит, не блатные?
— Нет.
— Тащите в ГОВД и срочно опрашивайте.
— Ребята уже делают.
— Эту маковую полянку уничтожить.
— С актом?
— Конечно, что за дурацкие вопросы, — разозлился полковник, — вам повезло, что нашли наркоту. Мне уже позвонили все, кто мог. Прокурор весь мозг вынес. Заткну им рот этими маками.
Ругаясь, полковник ушёл.
— Ну да, — хмыкнул ему вслед Федюнин, — если бы я не спросил про акт, хрен бы он сказал, и потом
— А мне говорил, что надо держать язык за зубами.
— Надо. Просто я весь день ожидал чего-то от твоей интуиции и, как видишь, мои ожидания оправдались в полной мере.
Они вернулись к особняку, где Пивнюк и Штормов ругались уже на улице. Голоса в вечерней тишине разносились далеко и немало людей остановилось, чтобы послушать любопытную содержательную беседу. К Штормову присоединилась его жена, молодая платиновая блондинка, выше его на голову, с огромным бюстом и визгливым голосом.
— Ишь, отхватил, — сплюнул Федюнин, глядя на Штормову, — у неё на лице написано — шалава.
— Что-то ты сегодня разошёлся.
— Знакомая работает вместе с ней.
— Не забудь сказать мне фамилии парней, у которых опиум нашли в кармане, — вдруг сообразил Алексей. Совпадения нужно проверять.
— А тебе зачем? — удивился Федюнин, но тут же спохватился, — У тебя же интуиция.
Он достал из папки листы и прочитал вслух:
— Илья Зубкин и Андрей Жевнов.
— Спасибо. Надо на лица их посмотреть.
— Вернёмся в ГОВД, увидишь.
Алексей зашёл в дом, чтобы узнать, чем опера были заняты в данную минуту. Обхссники заканчивали описывать комплекты одежды Жоржа и фигурки из слоновой кости, которые нашли в коробке. Опера уголовного розыска проверяли комнаты в поисках опиума.
Приехал недовольный прокурор города. Его встретил начальник ГОВД и повёл смотреть маковое поле. За ними, как привязанная, ходила испуганная и побледневшая Лиза Нестерова и жаловалась на судьбу. Прокурор твёрдо пообещал, что беззакония не допустит.
Спустя час машины вернулись в ГОВД. Алексей заглянул в комнату допросов. Илья Зубкин оказался высоким субтильным юношей с рыхлым лицом, Андрей Жевнов — среднего роста плотного телосложения с кривой ухмылкой. Две странные противоположности, мелькнуло в голове Алексея. Зубкин говорил высоким неприятным голосом, Жевнов низким, с оттенком превосходства.
Участковый кивнул Федюнину и вышел.
Стемнело. Звёзды ярко и грустно горели в вышине.
— Ты как? — над участковым стояла Алёнушка и внимательно разглядывала, — Опять хорошо выглядишь, словно вовсе не пил. Надо же, как у тебя получается…
— Завтрак? — в животе Алексея заурчало.
— Беги умываться, — рассмеялась княжна.
— Я мигом, — пообещал юноша.
Как же он привык к хорошему завтраку. Не к добру это. Икра красная, икра чёрная, овощи какие-то намешаны.
—
— Объелся. Чёрная, она же местная, я её с детства ложками ел. Хватит, пора и честь знать. Сегодня по утру свежую стерлядь подвезли, попробуешь?
— Жаренная?
— Да, на сухариках, с овощами.
После завтрака сыскари зашли в кабинет князя.
— Есть у меня одно соображение, — начал Алексей, пока другие не влезли с идеями, — там, где крутятся художники, всегда найдётся тот, кто будет только делать вид, что сочиняет стихи, или песни поёт…
— Что делает? — удивился Василий, — Какие песни.
— Это я так, к слову, — смутился Алексей, — хотел сказать, что кто-то обязательно будет заниматься незаконным.
— И что ты предлагаешь? — заинтересовался Тёмный.
— Может, это прозвучит как-то глупо, но я бы понаблюдал за особняком Нестеровой со стороны. Например, из дома напротив.
— Хм, — отозвался князь, — беды в том великой не будет. Надо только место подобрать получше.
После часа общения Василия с супругой, выяснилось, что она совсем не против посетить свою старую подругу. Поболтать пять минут. Ведь она живёт как раз напротив Лизки Нестеровой.
Пока княгиня всё утро выбирала наряды, сходить в гости на пять минут, пришла жена Герасима-убийцы. И если Алексей просто опросил её, Тёмный устроил настоящий допрос. О чём говорила с мужем, как решали финансовые и бытовые вопросы. Как видит будущее своих сыновей.
Наконец, князь отпустил женщину, а Попович спросил его:
— Зачем так дотошно? Понятно, что она не дура и сообразила, как муж подсуетился. Хоть мы ничего и не докажем.
— Мне не нужны доказательства. Помнишь, что с ворами делают на третий раз?
— Помню.
— Вот так и у неё будет. Только что я ей объяснил, что сегодня первое предупреждение случилось. Дальше пусть сама думает.
Алексей лишь покачал головой. Рыночная экономика феодального строя. Хотя он в этом не разбирался от слова совсем.
Три часа Алевтина в сверхдорогом наряде и её хорошая знакомая, Серафима, обсуждали проблему женихов. Не за кого выдать Алёнушку. Хоть убейся, не за кого. Конечно, хмурую Серафиму гораздо больше беспокоило количество жемчуга на старой подруге, чем женихи княжны, но желчь можно разлить в любую сторону.
Сама княжна одним глазом смотрела туда же, куда и участковый, на входные двери дома Нестеровой, а вторым упорно смущалась, придавая своему лицу самое невинное выражение.
Алексей и Авось сидели у окна, и все проходящие внизу дамочки без всякого стеснения засматривались на них. Княгиня с подругой чаёвничали в паре метров, Алёнушка делала вид, что внимательно слушает их беседу, но сама, то и дело, подходила к окну.