Алеша – путь к мечте
Шрифт:
После такого активного дня, проведенного сначала в школе, а потом на конюшне, Лешка дремал в электричке, которая ехала в сторону его родной станции Рабочий Поселок. С Беговой до его дома ему было ехать минут двадцать с небольшим. Обычно он это время тратил на выполнение домашнего задания, но сейчас его клонило в сон. В электричке народу было мало, только те несчастные бедолаги, которые припозднились, и теперь, сонные, сидели на обшарпанных лавках, между которых валялся мусор и бутылки. Очередная шумная компания прошла насквозь их вагона, ища тех, к кому можно придраться с целью выпросить сигареты или просто развлечься
Проходя мимо спящего Алексея, они бросили на него взгляд, но все же прошли мимо. Они часто видели этого странного паренька, вечно сидящего с учебниками, и уже привыкли к нему. Да и вид этого щуплого бедно одетого мальчишки наталкивал на мысли о том, что и отобрать-то у него нечего, кроме пары тетрадок, в которых он всегда что-то писал, а вот сейчас спал, и тетрадка, так трогательно и беззащитно раскрывшись, лежала на его коленях.
Алексей чуть было не проспал свою станцию и в последний момент спрыгнул на платформу, где в это время было безлюдно, и только ветерок гнал по асфальту рассыпавшийся из перевернутой кем-то урны мусор. Хорошо, его дом был недалеко от железнодорожной станции.
На улице в это время уже не было прохожих. В их неблагополучном районе граждане старались раньше попасть в свои жилища и уже так поздно не выходить из дома, во избежание разных неприятных ситуаций. Но Леша был мыслями в завтрашних соревнованиях, и поэтому не видел ничего. Он шел по темной, слабоосвещенной улице, думая о Тохе и о маршруте на соревнованиях, по которому он будет проходить, преодолевая препятствия. И то, как он заведет коня на очередной барьер и, подведя по центру, сожмет шенкелем, давая ему подсказку, что пора прыгать… и Тоха, почувствовав ноги Алеши, сжимающие его бока, оторвется от земли и прыгнет через препятствие…
Алеша открыл скрипучую дверь своего подъезда, в нос сразу ударил резкий запах мочи котов и затхлости помещения. Дом был старым, типовая четырехэтажка, и пах он весь старостью и котами, но это был запах его дома, который он помнил еще с детства и который стал для него родным. Так пах его дом, в котором он жил. Пройдя практически на ощупь до своего третьего этажа, так как лампочка на все этажи была только одна, да и то тусклая, а остальные вечно разбивали или пьющие соседи со второго этажа выкручивали их и продавали, пополняя тем самым свой бюджет. Наконец, добравшись до своей двери, он нащупал ключ от квартиры в кармане куртки и обрадовался, что с первого раза попал им в замок, при том, что ничегошеньки не было видно. Тихо провернул ключ и попытался так же тихо открыть дверь, но она предательски заскрипела…
Домой он пришел уже в первом часу ночи. Бабушка как всегда не спала, дожидаясь его возвращения.
— Леша, ну почему так поздно? — Варвара Петровна, сурово взглянув на него, пошла на кухню разогревать ему борщ и второе, — все это твои лошади… из-за них ты торчишь на этой конюшне.
— Бабуль, не ругайся. Я завтра на соревнования еду. Мне Тоху… Бадминтона дали. Представляешь, я на нем прыгать буду, — Алеша торопливо мыл руки, вдыхая ноздрями запах разогреваемого борща. За весь день он поел лишь в школе скудный школьный завтрак, и на конюшне толстая Машка поделилась с ним сваренными макаронами, и то, поскольку он пришел поздно, то макарон осталось буквально на дне кастрюли.
— Аккуратней ты с этими конями… переживаю я за тебя…
— Не переживай, — Леша обнял бабушку, зная, что хоть она и говорит все это строгим голосом, но действительно сильно за него переживает.
— Ешь не спеша и жуй, — пробурчала Варвара Петровна, видя, как ее внук набросился на еду. — И когда ты уже свои лохмы отстрижешь?
Варвара Петровна смотрела, как Лешка жадно заглатывает горячий борщ и убирает спадающие ему на лицо и мешающие есть прямые светло-русые пряди волос, которые он постоянно убирал за уши. А сейчас, после того, как он снял шапку, они в беспорядочном хаосе лежали на его голове. После трех месяцев лета он так и не подстриг их.
— Бабуль, да я же их в хвост резинкой затягиваю и под кепку прячу, кому они мешают?
— Это на своей конюшне ты так ходишь, а в школе? Неужели учителя ничего не говорят?
— Говорят… — Алексей вспомнил очередной выговор от классной руководительницы за его, как она выразилась, непотребный вид. — Мне так удобнее, не хочу я их стричь, а то каждый раз на парикмахера деньги тратить придется…
Заглатывая очередную ложку борща и ощущая его обжигающий, но такой неземной вкус, ответил Леша, опять убрав выпавшую из-за уха прядь волос.
— Да уж, мать твоя совсем там со своим финном забыла про нас… эх Лизка, беспутная… такого сына бросила… а у меня только пенсия и подработка… и то не очень денежная. Хоть бы она денег прислала…
— Бабуль, не ругайся на нее. Она же говорила, что у нее муж строгий, каждую копейку считает. Вот поэтому она и не может нам помогать, — Леша знал, что там, в далекой загранице, его маме живется несладко, и он понимал, почему она не может помогать им деньгами… да и не нужно это. Разве им не хватало? Ну и что, что вся его одежда ему давно мала, так как за последний год он прибавил в росте, а стричь волосы он не хотел не из-за каких-то там модных тенденций, а просто потому, что это стоило денег. Да и удобней ему так было, стянуть их резинкой и надеть сверху кепку, просунув этот хвостик в прорезь кепки сзади. Зато на скаку кепка, благодаря этому, держалась как влитая и не слетала с него.
— Тебе ведь завтра на соревнованиях нужно как спортсмен выглядеть, — Варвара Петровна поставила перед ним тарелку с котлетой и картошкой, — у тебя даже формы-то нет…
— Не переживай за это. Мне бриджи белые на старты Настя дает, пиджак Соня, правда он великоват, но ничего, сапоги я у Машки попросил, а каска есть общественная на конюшне. Ну а рубашка белая под пиджак у меня своя есть… школьная… — Алексей робко взглянул на бабушку, понимая, что проговорился о том, что планирует единственную его парадную белую рубашку надеть не в школу. Но бабушка что-то увлеченно перебирала в пустом холодильнике, и, наверное, не акцентировала на этом свое внимание. Леша быстро продолжил, — так что буду выглядеть, как настоящий спортсмен… жалко только, что ты не сможешь посмотреть, как я прыгать буду…
— Работа у меня завтра… Я к Изабелле иду, там у нее в квартире убраться нужно… Вот купят себе люди квартиру из пяти комнат, а самим убираться-то и лень. Теперь она у нас крутая, Изабеллой себя называет, а раньше Зинка с овощного была, пока своего бандюгу, этого мордоворота, не встретила… Ох, неправильно она жить стала… нехорошие деньги у них теперь… ох нехорошие, — бабушка наконец закрыла холодильник, который громко заворчал и затрясся, показывая, что и его век близок к концу, но он еще продержится, но только вот сколько… — Молиться я за тебя буду… за душу твою светлую, — Варвара Петровна смахнула слезу и поцеловала Лешку в макушку.