Алеша – путь к мечте

Ка Lip

И он перепробовал все. Хотя нет, все-таки голова на плечах у него была. Наркотики, попробовав один раз, он категорически убрал их из своей жизни. Он видел тех, кто на них подсел. Нет, это был не его путь. Он любил сам распоряжаться своей жизнью и не хотел от кого-либо или чего-либо зависеть. Он никогда не позволит какой-то дури диктовать ему, как жить. Другое дело алкоголь. С помощью его можно хорошо расслабиться, но при этом зависимости он у него не вызывал. Да и сам он знал меру. Юношеский максимализм уже прошел у него давно. Был период, когда он попробовал много разного из бескрайнего моря алкогольных напитков. И он сделал вывод, что блевать с утра, а

потом лежать весь день с головной болью, это не его путь. Сейчас он пил, но четко анализировал, что и сколько. Он уже знал свою дозу и свою меру и больше не рисковал с перебором в выпивке, считая это уже глупым и ребяческим поступком.

Кроме всего вышеперечисленного, в безбедной и свободной жизни Гавра был секс. Да, он имел возможность перепробовать в сексе все. У него не было морали или рамок по ограничению. Хотя нет, тоже были. Было то, что он хотел и любил, и то, что не приемлет. Хотел и любил в сексе он все. Любые извращения, групповухи, жесткий секс, плетки, маски, подвешивания. В его постели перебывали геи и лесбиянки, так же мулаты, негры, азиаты. Он принимал все в сексе, но только не по отношению к себе. Он готов был на все это смотреть, но вот занимался он этим сексом с определенными ограничениями. По отношению к себе он не приемлет всех этих издевательств с этими плетками и масками, он с удовольствием участвовал в групповушках, но только в роли верхнего, и никак по-другому. Хотя его друзья по учебе, такие же развязные студенты, дети богатых родителей, и уверяли его, что он получит массу незабываемых ощущений, позволяя себя трахать. Но здесь в Гавре срабатывало табу. Он просто не мог преступить через себя. Одно дело в групповухе трахать девушку или парня, которые в спарке с другим партнером, это было действительно улетно, но никак по-другому. Ну не мог он позволить кому-либо засунуть ему в жопу член и воспользоваться его телом для самоудовлетворения. От одного этого у Гавра все желание пропадало.

Поэтому он всегда был только сверху, и это его вполне устраивало. Он получал от секса максимум удовольствия. И еще он знал, что в сексе нельзя терять контроль, а то можно оказаться и подмятым под кого-нибудь. Он хоть и делал вид, что расслабляется, но никогда никому не доверял.

Вот так он и жил, жил по полной, пускаясь во все тяжкие. Испробовал все и уже успел неоднократно полечиться от всяких срамных болезней. Хоть он и пользовался всегда презервативом, но всякая несерьезная зараза все равно прилипала и приходилось лечиться от последствий этой самой свободной любви.

* * *

В этот вечер Гавр решил развлечься тройничком. Хотя нет, он ничего сначала не планировал, но в баре, где он сидел и созерцал публику, танцующую на танцполе, к нему подсела девушка. Миленькая, с лукавыми глазками и неплохой фигурой. Гавр был настроен на развлечения, и, недолго пообщавшись, они пошли к нему, а по пути к его дому, им попался на встречу Серж, его друг по институту. Серж был французом с польскими кровями, высокий, изящный и всегда готовый на все. И вот все это и сложилось.

Все трое сейчас лежали в кровати Гавра. Серж трахал англичанку, которая со стонами выгибалась от его толчков в ней, а Гавр трахал Сержа в его тугую задницу. Это заводило, разврат, который происходил во всей его порочности, и от этого еще больше было ощущения сладости от происходящего.

Англичанка застонала и обмякла. Серж стал наваливаться на нее, а Гавр, чувствуя его спазмы мышц на своем члене в его заднице, кончил от вида этих двоих и ощущения секса, в котором он был.

Затем

наступила нирвана, в которой они трое, лежа на кровати, курили и смотрели в потолок над собой. Вот эту сладостную нирвану и прервал настойчивый звонок в дверь.

Это было странно, так как время было позднее, да и в подъезд с кодом могли зайти только те, кто знал этот код. Из этого Гавр сделал вывод, что, наверное, соседи внизу или сбоку, в очередной раз слыша слишком громкие стоны или скрипы его кровати, опять пришли намекнуть ему о тишине и порядке в их благопристойном доме.

Гавр нехотя встал и, надев брюки и рубашку, пошел открывать дверь.

На пороге стоял Николай Евгеньевич, друг отца, и еще трое незнакомых ему мужчин. Гавр растерялся, но сохранил на лице невозмутимый вид. Поздоровавшись, пригласил их войти.

— Ты один? — спросил Николай Евгеньевич, слыша смех и голоса из спальни. — Разговор есть серьезный.

Гавр понимающе кивнул и, проводив гостей в большую гостиную, зашел в спальню. Там, голосом, не терпящим возражений, попросил лежащих на кровати голых любовников одеться и уйти. Это заявление тех особо не смутило. Видно, они были настроены на продолжении вечера. Продолжая шумно разговаривать, они оделись, захватили бутылку шампанского и, выйдя в прихожую, где, не стесняясь находящихся в гостиной мужчин, по очереди поцеловали Гавра в губы и ушли.

Гавр так же, не испытывая смущения, со спокойным лицом вернулся в гостиную и, закурив, повернулся к другу отца, показывая тем самым, что он весь во внимании. Тот помолчал, разглядывая стоящего перед собой парня. Он помнил его еще мальчонкой, когда тот бегал по его даче в Подмосковье. Уже тогда маленький Гаврилка был всегда с разбитыми коленками, бегая везде, и постоянно создавал всем проблемы своим живым характером. Теперь перед ним стоял двадцатипятилетний юноша, высокий, с хорошей спортивной фигурой. Было видно, что он за собой тщательно следит. Его каштановые волосы сейчас были спутаны и не причесаны. Они спадали ему на глаза темно-оливкового цвета. Даже в таком виде, в коем они застали Гавра, он был хорош, в нем чувствовалось мужское начало, сила, властность, характер. Нет, его лицо не было красивым Оно было правильным, мужским, и с возрастом он станет тем самым типом мужчин, от вида которых женщины сходят с ума, чувствуя в них ту мужскую силу и ауру власти, которая должна быть в настоящем представителе мужского пола.

"Весь в отца", — подумал Николай Евгеньевич, затем погрустнел и наконец произнес то, зачем он прилетел сюда из Москвы сегодня поздно ночью.

— Твой отец убит. На прошлой неделе. Его уже похоронили. Его застрелили. Присядь… я сейчас расскажу все более подробно.

Николай Евгеньевич оценил, как держится Гавр, он, конечно, увидел в его глазах боль, но на лице отсталость то же спокойное выражение.

"Хорошо держится, практически идеально. Он достоин своего отца".

Леонид Евгеньевич налил ему воды из стоящего на столе графина, тот задумчиво отпил и произнес голосом, в котором не было эмоций.

— Рассказывайте. Я жду.

Разговор им предстоял долгий. Николай Евгеньевич представил Гавру мужчин, прилетевших с ним. Один из них был юристом, его звали Эдуард, а двое других работали на покойного Сарычева в его бизнесе. После этого он рассказал, что происходило в Москве в последнее время в делах его отца. О захвате его матери в заложники, и потом холоднокровном убийстве Владимира Леонидовича. И чего, тем самым, добился этот бандит, убившей его отца, и как теперь обстоят дела с их бизнесом.