Алеша – путь к мечте

Ка Lip

Выслушав рассказ, Гавр долго молчал, на его лице по-прежнему не было эмоций, все их он держал глубоко внутри себя.

— Я немедленно возвращаюсь в Россию. Вы не имели права скрывать от меня смерть отца. Я должен был быть на его похоронах.

— Прости. Это было мое решение. Но я поклялся твоему отцу… это было еще давно. Так вот, я поклялся, что если с ним что-либо случится, я сделаю все, чтобы сохранить жизнь тебе. Я поклялся, что буду помогать и заботиться о тебе, как о своем сыне, — Николай Евгеньевич помолчал, потом продолжил. — Если ты туда приедешь, тебя убьют. Наследник Сарычева не нужен им в живых. Пока ты здесь, и пока ты не лезешь во все это, тебя не тронут. Ты им не интересен. Но как только ты, вернувшись, заявишь свои права на бизнес своего отца, тебе просто отстрелят голову. Поверь мне, там не Англия…

сейчас там ад, беспредел. Выслушай меня, как бы это тяжело не было. Они пощадил твою мать только потому, что она, получив долю в бизнесе покойного мужа, является гарантом, что этот бизнес не потопят сверху, так как Сарычева все уважали, и никто не оставит вдову без денег. Так что твоя мать, как и ты, обеспечена долей, которую вам выделили. Пока довольствуйся этим. Тем более, здесь, в Европе, у твоего отца есть три отделения его банка. Ты их возглавишь и, находясь здесь, будешь управлять этим бизнесом. Сейчас нужно переждать. Там, в Росси, и идет резня. Ты еще не знаешь главного. На бизнес твоего отца покушался не только этот бандит, но и "чехи", чечены. Но Назар, тот, кто убил твоего отца, забрал его быстрее, теперь чечены выйду на него. Вот пусть они и перебьют друг друга. А ты будешь здесь работать и ждать, когда придет время. И когда оно придет, ты вернешься, и я помогу тебе забрать обратно то, что по праву принадлежит тебе.

Гавр спокойно все выслушал, затем встал, подошел к окну, закурив, приоткрыл форточку. Потом перевел взгляд на Николая Евгеньевича.

— Сколько ждать.

— Лет пять. Раньше нет смысла возвращаться. Думаю, лет через пять они сами перебьют друг друга, ну а потом того, кто выжил, власть добьет. Таков план. Кого не добьют — пересажают… Вот такая пищевая цепочка. И если ты умный, ты в нее не попадешь, а переждешь, наблюдая за всем этим.

Гавр был умным, он все это понимал, и он убрал глубоко в себя страстное желание отомстить за отца. Он лишь, опять затянувшись сигаретой, задумчиво произнес:

— Отец просил ему коня на аукционе купить. Он хоть успел его увидеть?

Гавр вспомнил всю эту историю, когда по просьбе отца летал в Германию на ежегодный майский аукцион спортивных лошадей ганноверской породы в Верден. Он вообще не понимал эту страсть отца к лошадям, но, как примерный сын, всегда выполнял его волю. И когда тот попросил съездить туда с известным специалистом по лошадям, чтобы ему купили лошадь, он, конечно, поехал. Тогда Гавр и предположить не мог, что лошади, да, лошади, столько стоят. Что их продают с аукциона и еще за них "дерутся" покупатели, поднимая цену. Он равнодушно смотрел на все происходящее, морща нос от запаха конского пота, и терпеливо ждал, когда этот специалист подберет отцу коня. Затем он оплатил этого коня и договорился о его отправке в Россию. Ту сумму, которую он заплатил за животное, Гавр даже не хотел озвучивать в своей голове, считая, что покупка Феррари была бы лучшим вложением денег. Но, наверное, отец уже впадал в старческий маразм, раз тратит такие деньги на лошадь. Гавр не стал все это обсуждать с отцом. Он просто все исполнил и, с чувством выполненного долга, вернулся в Англию. Единственно, что он запомнил из всего этого, это странную кличку коня — Вальхензее. Так называется озеро в Баварии, в окрестностях Мюнхена, в середине баварских Альп. Это озеро славится чистой водой небесно-голубого цвета. Тогда еще Гавра удивило, почему совершенно черного цвета коня называют как голубое озеро, он даже это уточнил у консультанта, который был с ним. Тот с деловым видом пояснил, что черных коней не бывает. Такой цвет называют не черным, а вороным, а кличку лошади дают по первым буквам имени отца и матери жеребенка. Наверное, на эти буквы смогли только вот такое имя подобрать родившемуся жеребенку.

— Твой отец видел коня… он ему очень понравился. Он часто ездил к нему, морковкой кормил, сухариками…

— Зачем ему был нужен этот конь. Он ведь даже верхом не ездит. Вернее, ездил в молодости, а потом ни разу в седло не садился, — Гавр вспомнил располневшую с возрастом фигуру отца.

— Для души…

Гавр эту фразу слышал и от отца. Он не понимал, как конь по цене Феррари может быть для души. И вообще не понимал, в чем это фанатизм такой любви к лошадям. Он опять это отнес к начинающемуся у отца старческому маразму. Подумав об этом, он только одному порадовался, что хоть напоследок своей жизни отец купил себе

хоть что-то для души.

— А что теперь с конем?

— Когда на отца чечены стали наезжать, там все не очень хорошо закрутилось. В общем, главный чечен, Шамиль, забрал себе этого коня.

Гавр особо этому не расстроился, не велика потеря. Странно, что чечены вообще позарились на животное. Хотя что странно, дети гор, у них всегда кони были тоже для души.

Он долго молчал, переваривая в себе все услышанное, затем, не оборачиваясь и смотря в темень за окном, спросил:

— Как, ты говоришь, зовут того, кто убил моего отца?

— Назар.

— Назар…

Гавр еще раз произнес это имя, зная, что придет время, и он найдет его, чтобы отомстить за отца.

В эту ночь они, поговорив еще по общей ситуации дел в бизнесе Сарычева, решили прерваться до утра. На ближайшие несколько дней им предстояло еще не раз встретиться, чтобы наследник Сарычева вступил в свои права и принял дела отца.

Когда нежданные гости ушли, Гавр вернулся в гостиную и, подойдя к окну, долго смотрел в ночь.

Он знал, что беззаботная жизнь для него навсегда окончилась. Сейчас он перешагнул через рубеж. Было прошлое, и он, юноша с богатыми родителями, которые позволяли своему сыну все. А теперь есть настоящее и будущее, где есть он, повзрослевший за эту ночь и осознавший, что такое смерть и другая жизнь, и что теперь он получил все, что его отец создавал годами своей жизни. И он не подведет своего отца, он приумножит то, что он сделал, и потом вернет то, что принадлежало ему по праву.

Он сын своего отца. Нет, он не глупый избалованный мальчик. Просто все это время он изучал жизнь, но никогда не терял голову или самоконтроль при всех соблазнах, окружающих его.

Теперь настал его час. Он, Сарычев Гавриил Владимирович, станет тем, кем хотел видеть его отец.

— Папа, я отомщу за тебя.

* * *

Назар проснулся от аппетитного запаха съестного, который проник в комнату. В животе заурчало, и во рту накопилась слюна. Он, встав с кровати и быстро одевшись, вышел в кухню. Там готовка шла полным ходом. Судя по продуктам на столе, паренек, видно, уже успел метнуться в магазин. Назара это удивило. Он никогда так крепко не спал, а здесь даже ничего не слышал.

Алеша не ожидал, наверное, его увидеть на кухне, обернувшись, он чуть не выронил деревянную лопатку из рук.

— Здорово, что, напугал?

— Нет… я, наверное, тебя разбудил? — парень, видно, справился с собой и опять переключился на шипящую сковородку.

— Да я так долго обычно не сплю, — Назар покосился на часы на стене кухни, там стрелки приближались к десяти часам.

— Сейчас все будет готово, — деловито произнес Алеша, доставая тарелки из сушки и ставя их на стол.

Назар, еще раз глянув на все это, пошел в ванную. Он чувствовал себя выспавшимся и отдохнувшим. Не только физически, но и внутренне, как будто долго скрученная пружина постоянного напряжения сейчас была отпущена, и он стал просто человеком, как все. Ему нравился с утра это аппетитный запах готовящегося завтрака, эта кухонька, в которую через тюль проникали лучики солнца и бросали блики на затертый линолеум пола, и этот Леша в трениках и майке, так ловко орудующий у плиты.

К приходу Назара из ванной, на столе стояли две тарелки, на которых лежала яичница с кусочками колбасы и сыра. Все было посыпано сверху свеженарубленным укропом. В большой миске стоял порезанный салат из помидоров и огурцов с зеленью, приправленный маслом. Аккуратно нарезанный хлеб лежал в плетеной корзиночке. На плите уже закипал чайник.

Алеша дождался, когда первым за стол сядет Назар, а потом, сев напротив него, стал с удовольствием уплетать еду со своей тарелки.

Назар тоже ел быстро и жадно. Видно, организм восстанавливался после вчерашней встряски.

Когда вскипел чай, Леша разлил его по чашкам и поставил на стол нарезанную кружочками докторскую колбасу и сливочное масло.

Посмотрев на Назара, он неуверенно спросил:

— Тебе бутерброд сделать с маслом и колбасой? Я так люблю.

— Делай. Я так тоже люблю.

Леша улыбнулся и стал ловко намазывать на кусочек белого хлеба сливочное масло, затем положил сверху колбасы и протянул Назару.

Назар ел, удивляясь тому, что все так вкусно, или он так голоден, или здесь, в этом доме, еда воспринималась как-то по-особенному, по-другому.