Алесик едет в Красобор
Шрифт:
— Не надо, у меня свой перочинный имеется, — доверчиво улыбнулся Веник. Хорошо улыбнулся, дружелюбно. Алесику даже не по себе стало, стыдно как-то.
Начали вдвоем чистить.
— Ты не режь ее так, — посоветовал Веник. — Ты легонько ножом подцепляй, чтобы шелуха потоньше получалась. Тогда и порчи меньше, и начистим быстрее.
Закипела работа!
«Шурх-рах, шурх-рах, шурх-рах… Болт!» Это Веник готовую картофелину в кастрюлю с водой бросил.
У Алесика пока так не выходит, хоть он и старается. Но
На веранде жир на сковороде заскворчал, вкусный запах по кухне поплыл.
— Эй, бригада, как там у вас? — просунул в дверь голову Михась. — Кипяток готов.
Кастрюлю взяли «за уши» — Веник так про ручки сказал — и вдвоем занесли на веранду, на плиту газовую, возле которой стоял и колдовал над котлетами Михась. Алесик и один смог бы донести кастрюлю — не тяжелая ведь! — но вдвоем интереснее.
— Здорово настругали, — похвалил Михась. — И перемыли. Кипяточком залью, подсолю и на огонь. В момент закипит. А вам теперь салат с редиской приготовить требуется. Веди его, Веник, в огород! Мне некогда, котлеты смотреть надо, чтобы не подгорели.
Вместе с Веником редиску да салат рвали, вместе крошили («силос», как шутя сказал Веник, приготовляли), вместе и за стол сели. Веник вначале стеснялся, а потом сел. Возле Алесика.
Сопкие, разваристые картофелины Михась высыпал из кастрюли в глубокую тарелку, а котлеты так со сковородою и принес на стол, на подставку поставил.
Только Михась сесть приготовился, как на веранде кто-то затопал, и на пороге появился человек. Пожилой, словно доктор Жирмонов. Но с бородою. И в рубахе навыпуск, неподпоясанной, без ремня. Увидел Веника, строго спросил:
— Ты почему здесь? Разве дома не завтракал?
Веник покраснел и молчит. А во рту картофелина горячая и в руке вилка с котлетой.
— Он с нами, — заступился Алесик.
— Завтрак вместе готовили, — вставил слово Михась, — сейчас пробу снимает. Ну как, Веник, получилось?
— Я молоко принес и Алесю помогаю, — проглотил наконец горячую картофелину Веник.
— Вижу, как помогаешь, — усмехнулся бородатый. Ласково усмехнулся. И Алесик понял, во-первых, бородатый человек не сердитый и не страшный, а во-вторых, он и не старый вовсе. Борода у него не такая, как у старого деда.
— Вы по делу, Иван Акимович? — дует на горячую картофелину Михась. — А может, с нами за стол?
— Спасибо, завтракал, — степенно ответил бородатый. — Хотел тебя просить, чтобы мне помог бревно на сруб поднять: к обеду новый венок связать хочу. Только ты поешь. Я подожду.
Веник начал почему-то вертеться за столом, а Михась-младший просто сказал:
— Чего там ожидать! Пойдем поднимем, а тогда и завтракать буду.
И ушел с бородатым.
— Он кто? — спросил Алесик у Веника.
— Отец мой. Мы через улицу живем. Новый дом строим.
Михась не задержался. Но мальчишки
— Эх ты — из-за стола сбежал! — скосил взгляд Алесик. — Мог бы поесть сначала. Бревно, надо думать, не убежало бы.
— Бревно-то не убежало бы, — усмехнулся Михась. — Только у нас, у Жирмоновых, закон есть: сначала людям, потом себе. К тому же просьба эта — считай, вызов по скорой помощи.
— Ну, так ешь теперь, «скорая», остывшие картофелины.
— Ничего, съем и такие. Они теперь, знаешь, какие вкусные! А Иван Акимович к обеду еще венок сруба свяжет. Это значит, что у Веника новый дом быстрее вырастет. А в новом доме куда веселее жить, чем в старом, правда, Веник?
Когда кончили с трапезой, Михась принес большой таз и чайник горячей воды. Алесь недовольно причмокнул губами.
— Ты что, дома посуду не моешь? — исподлобья посмотрел на него Михась.
— Мою. Два раза, — ответил Алесик.
— Так редко ешь? — изумился Михась.
— Нет, ем я четыре раза в день. А мою два. За год два раза. Восьмого Марта, в Женский день, и на мамин день рождения. По разу.
— Мне вот Михась-старший много про партизанскую жизнь рассказывал. — Михась-младший потрогал кончиками пальцев небольшие черные усики. — Лесные солдаты и еду варили сами, и белье стирали, и сами себе одежду шили.
— Сравнил! Тогда же война была.
— Была. Но кухни они не чуждались. И Зайчик, скажу тебе, также с партизанской кухни воевать начал.
— Зайчик мост помог сжечь! — фыркнул Алесик. — Он автомат, а не поварешку добыл себе в бою. Чтобы по фашистам строчить.
— Добыл. А потом две недели карантин на партизанской кухне отбывал. Тебе не рассказывали?
Алесику не понравилось и то, что Зайчик на кухне работал, и то, что об этом сообщил Михась. Да еще в такой неподходящий момент.
— Можно подумать, сам ты всезнайка! — снова фыркнул Алесик. — Даже знаешь, где нынче Зайчик находится.
— Примерно догадываюсь.
— А на празднике партизанском Зайчик будет?
— Если приедет, то будет.
— А ты… — у Алесика даже дух захватило, — ты мне его покажешь?
Михась отворачивается и смотрит куда-то вдаль. Молчит, не отвечает.
— Так покажешь нам? — переспрашивает Веник.
Михась поворачивается к мальчишкам:
— Сам как следует рассмотрю и вам покажу.
Как только за Михасем закрылась дверь, Веник налил из чайника горячей воды в таз:
— Кто дежурный по партизанской кухне — становись!
— Есть становится! — громко ответил Алесик.
«Честное партизанское»
Когда посуду вымыли, Веник попросил у Михася разрешения посмотреть кабинет доктора Жирмонова. Михась разрешил: