Альфа и Омега
Шрифт:
Подобные азартные игры никогда не вызывали у меня интереса. В том, что решал случай, было слишком много нервирующей непредсказуемости, которая совсем не стимулировала у меня желание поставить на нее свои кровно заработанные деньги. С другой стороны, наверное, если бы у меня их было настолько много, что я не знала, куда их потратить — тогда другое дело.
Ставка Йона не сыграла, но, кажется, он едва обратил на это внимание, наблюдая за мужчиной с красной лилией на руке. Равнодушно бросив на сукно еще несколько фишек, он придвинулся к нему немного ближе — так, чтобы иметь возможность слышать то, что тот говорил стоявшей рядом омеге. Едва ли в этих словах могли крыться какие-то важные сведения, но начинать, наверное,
— Я могу отойти? — шепотом спросила я, наклонившись к его уху. — Мне нужно припудрить носик.
— Иди, — отстраненно кивнул он, слишком сосредоточенный, чтобы, кажется, вообще понять, кто и о чем с ним говорит. Впрочем, я не стала тратить время на то, чтобы удостовериться, что альфа меня понял. Вместо этого, отойдя немного, поинтересовалась у одной из работниц казино, где здесь у них дамские комнаты, и она направила меня в нужном направлении.
Как и следовало ожидать, туалеты здесь скорее походили на номер люкс в каком-нибудь дорогом отеле — деревянные панели на стенах, зеркала с подсветкой в несколько театральном стиле, украшенные позолотой краны и отливающие легким перламутром унитазы.
Здесь было накурено и очень сильно пахло омегами. И, прожив уже почти две недели в Доме Бархатных Слез, я отлично улавливала нюансы этого запаха — распаленного, выкрученного на максимум, исступленного и вымученного. Это не было желанием, рожденным естественным образом, скорее чем-то вызванным насильно. Альфы, умело владеющие своим запахом, могли практически в любой момент вызвать сильное эротическое влечение у омеги, с которой состояли в отношениях. Даже если еще минуту назад она не была настроена, даже если была обижена или зла на него, все это мгновенно оказывалось задвинуто на задний план и у нее между ног становилось горячо и влажно — именно так работала наша биология. Потому что священный долг омег был рожать детенышей, а значит они должны были быть готовы в любое время дня и ночи принять семя своего партнера. Но подобный секс по принуждению пах иначе — в нем было больше горьких, вязких ноток, привычная сладость омеги казалась забродившей и отдавала плесенью.
Сейчас тут было пусто, но я как воочию могла видеть то, что произошло не больше десяти-пятнадцати минут назад. Возможно, они поспорили из-за чего или омега просто повела себя как-то так, как не пришлось по вкусу ее альфе. Он затащил ее сюда, закрыл туалетную комнату на щеколду изнутри и силой вернул себе статус главного. Может, поставил ее на колени и заставил ублажать себя ртом, параллельно своим запахом делая ее собственное желание почти невыносимым, но не позволяя даже касаться себя. Или просто довел ее до такого состояния, когда она, забыв о гордости, умоляла его взять ее и наполнить эту невыносимую зудящую пустоту внутри.
Они владели нами — нашими телами, желаниями, даже иногда нашими чувствами. Соблазн взять свое силой всегда был слишком велик, потому что это не требовало никаких душевных усилий. Не нужно было становиться лучше, искать компромиссы, признавать ошибки или в целом ставить под вопрос смысл и цель такого рода отношений. Работать над ними, работать над собой, слушать партнера — все это было слишком сложно для тех, кто по щелчку пальцев мог заставить свою женщину умолять о сексе. Иногда я начинала забывать об этом, о гнилой подоплеке нашего лицемерного общества, повернутого на женской добродетели, семейных ценностях и следовании церковным канонам, которые через один твердили, что омеги принадлежат своим альфам и должны гордиться этим. И, видимо, выполнять все их желания без исключения, позабыв о праве на свои собственные.
Закончив свои дела и вымыв руки, я снова вернулась в игровой зал, но осознала, что пока не готова снова присоединиться к Йону. Призрачная драма, все еще витавшая отголосками запахов в туалетной комнате, не шла у меня из головы, и мне нужно было успокоиться, прежде
Подойдя к бару, я заказала себе бокал шампанского. Повесив на одну руку свое манто, которое из-за комфортной температуры внутри казино уже больше горячило, чем согревало, я оперлась на барную стойку локтями, скрытыми под длинными перчатками в тон платью, надетыми не столько из эстетических соображений, сколько из необходимости спрятать метку. В висках все еще пульсировало, а чужой запах, казалось, въелся в мою кожу, не желая оставлять меня в покое. Может быть, дело было не только в нем одном и не в моем сочувствии к незнакомой омеге. Может быть, я просто слишком хорошо представляла, каково это — быть на ее месте. Не контролировать себя и свое тело и ощущать, как оно берет верх, заставляя тебя делать то, о чем бы ты никогда не помыслила в здравом уме. Я знала, что углубляться в эти мысли опасно, потому что догадывалась, к чему они в итоге меня приведут, а потому выпила принесенное шампанское почти залпом, на мгновение даже пожалев, что не попросила чего-нибудь покрепче.
— Давно не видел даму, что так залихватски пьет алкоголь, — раздался рядом со мной дружелюбный, но неприятно незнакомый голос. Я обернулась, отведя упавшие на глаза волосы, и увидела мужчину в сизо-сером брючном костюме. Наверное, примерно мой ровесник — чуть вьющиеся каштановые волосы, широкая белоснежная улыбка завзятого плейбоя, нарочитая небрежность в позе и взгляде. И запах, который сложно с чем-то спутать — навязчивый и душный запах чужого альфы, от которого у меня, кажется, каждый волосок на теле встал дыбом.
— Простите, мне нужно идти, — пробормотала я, попытавшись обогнуть его, но он предсказуемо преградил мне путь.
— Ты же понимаешь, что это был комплимент, правда? — заговорщически снизив голос, уточнил он. — Есть в тебе что-то особенное, что сразу привлекло мое внимание.
— Например, отсутствие пластических операций? — неудачно пошутила я, ощущая себя крайне некомфортно из-за того, что он, стоя так близко, нарушал мое личное пространство. Если бы могла, я бы попятилась назад, но мой копчик упирался в барный стул, и все пути для отступления мне вдруг оказались отрезаны.
— Еще и дерзкая, — довольно отметил он, словно оценивая меня перед покупкой, как клюшку для гольфа. — Интересно, будешь ли ты такой же дерзкой, когда я поставлю тебя раком сегодня ночью и заставлю визжать, как сучку.
— Оу. — От шока я на несколько секунд выпала в прострацию, а потом мне вдруг стало очень смешно. То ли от его самонадеянности, то ли от того, с каким сладострастием он выдохнул это обещание, то ли просто от абсурдности всей ситуации. — Простите, но мне это неинтересно. — Я снова попыталась как-то его обойти, но он меня не пропустил. Что примечательно, бармен за стойкой вообще никак на это не реагировал, словно подобные инциденты тут происходили по пять раз за вечер.
— Набиваешь себе цену? — поморщился альфа. — Я могу сыграть в эту игру, но недолго. У меня тут неподалеку припаркована ламба, так что мы можем взять бутылку хорошего шампанского и как следует поразвлечься. Сегодня я выиграл неплохой кэш, так что, считай, тебе повезло.
— Я здесь не одна, — вежливо заметила я, недоумевая, неужели он не чувствует запаха Йона, что покрывает меня с головы до ног. — И боюсь, что мой спутник…
— Твой спутник один из этих толстосумов? — предположил альфа, кивнув куда-то абстрактно в сторону игрового зала. — Бьюсь об заклад, он морит тебя голодом, сладкая щелочка, ведь ты пахнешь так, словно тебе уже много месяцев не вставляли как следует. Я прекрасно знаю этот голодный блеск в глазах, и он выдает тебя с головой. Так что прекрати прикидываться целкой и пойдем со мной, ты сделаешь себе большое одолжение…