Альфа и Омега
Шрифт:
Он взял меня за локоть и потянул за собой, пока я все еще продолжала пребывать в ступоре от всего происходящего, но альфе не удалось сделать и пары шагов, как на его пути выросла хмурая фигура, в которую он едва не влетел плечом.
— Простите? — изогнул бровь он, но вместо ответа ему прилетело кулаком в лицо. Альфа коротко взвыл, схватившись за расквашенный нос и согнувшись почти пополам, а Йон с досадой потер покрасневшие после удара костяшки.
— Не прощаю, — сухо проговорил он, резко и почти грубо дернув меня к себе. — Еще раз тронешь то, что принадлежит мне, останешься без зубов, понял меня?
— Не надо, пожалуйста, — тихо попросила я, прижимаясь к его плечу и пугливо оглядываясь по сторонам, боясь,
— Да я тебя!.. — хотел было что-то сказать покалеченный альфа, но слова превратились в невразумительное бульканье у него в горле и он так и не смог встать на ноги. А я сразу вспомнила отца Горацио и их с Йоном короткую стычку на Площади Фонтанов. Мой альфа держался наравне со священником, который достиг невероятного мастерства в управлении своим запахом и влиянии на других с его помощью — наверное, не было ничего удивительного в том, что ему не составило особого труда заткнуть рот какому-то самоуверенному мажору.
— Извинись, — коротко выдохнул Йон. Он явно вошел во вкус и уже не мог остановиться. Его проклятая потребность сталкиваться лбами с каждым потенциальным соперником иногда просто выводила меня из себя, но сейчас, надо признать, я почти получала удовольствие от происходящего. Почти — потому что другая часть меня бегала кругами в ужасе и рвала на себе волосы от мысли, что из-за этой глупой случайности вся наша миссия оказалась под ударом.
— Извини, — пробормотал альфа, даже не глядя на меня, а потом развернулся и на подкашивающихся ногах направился куда-то в сторону выхода. Судя по всему, сегодня его «ламборджини» не дождется гостей.
— Тебе не стоило прерываться ради этого, — мягко заметила я, покачав головой. — Все было нормально.
— У нас с тобой определенно разные представления о нормальности, маленькая омега, — нахмурился Йон. — Иди сюда.
— Что… — Я не договорила, потому что вдруг оказалась крепко прижатой к его груди.
— Не терплю запахи других альф на тебе, — шепнул он. — Они испытывают мое терпение.
— Терпением ты вообще не отличаешься, — пробормотала я со вздохом, но не стала отрицать тот факт, что все неприятные ощущения, что вызывала у меня близость постороннего, сейчас полностью исчезли, и я чувствовала себя просто замечательно. Была даже благодарна этому странному инциденту за то, что тот помог выкинуть из головы все лишнее и вновь прийти в себя. — Так что с тем парнем?
— Он закончил играть и вышел на балкон поговорить по телефону. Я решил, что если пойду за ним, это слишком бросится в глаза. И правильно сделал, судя по всему. Тебя ни на минуту нельзя оставить одну, маленькая омега.
— Вот еще глупости, — поморщила носик я. — Это тебе только дай повод с кем-нибудь сцепиться и начать выяснять отношения.
— Самое поганое, что кое в чем он был прав, — с досадой скривился Йон, но затем резко сменил тему: — Идем, покажу тебе кое-что.
«Кое-чем» оказался еще один зал казино — почти такой же большой и просторный, как и игровой. Здесь находилась так называемая «зона отдыха», в которой те, кто притомился от накала азартных страстей, могли посидеть на мягких диванчиках, послушать музыку живого оркестра, игравшего что-то в стиле поздних сороковых, полюбоваться на несколько небольших фонтанчиков с подсветкой, потанцевать под звучавшие песни или выйти на большой прилегающий балкон, под которым раскинулся внутренний двор казино, больше похожий на маленький уютный сад. Здесь в принципе было куда больше зелени — в кадках росли целые пальмы с огромными разлапистыми листьями, да и в целом атмосфера была более расслабленная и благожелательная, чем в соседнем зале. Я заметила, что тут куда больше гостей в возрасте — несколько из них, например, сидели вокруг одного из столиков, курили сигары и, судя по выражению их лиц, обсуждали будущее мировой политики
— Потанцуй со мной, Хана, — вдруг попросил Йон, и я явственно ощутила напряжение в его голосе.
— Зачем? — удивленно переспросила я.
— Мне нужно подумать, но я пока что не могу отпустить тебя от себя даже на шаг. А если мы будем просто стоять и обниматься, это будет… странно. Поэтому давай ритмично обниматься под музыку.
— Это мое самое романтичное приглашение на танец, — коротко рассмеялась я, качнув головой. — Хорошо, я согласна. Давай немного ритмично пообнимаемся.
Кажется, он не уловил двусмысленность моей фразы, потому что просто кивнул и, продолжая держать меня за руку, вывел на то открытое пространство зала, где покачивались в танце немногочисленные парочки. К некоторому моему удивлению, большинство из них тоже были намного старше нас обоих. И, посматривая на почтенного альфу в смокинге, что бережно прижимал к себе свою омегу, которая едва ли была намного его младше, я подумала о том, что, возможно, все же поторопилась с выводами и что у нашего общества еще есть шанс. Пока были те, кто не гнался за молодым упругим телом, а ценил в партнере что-то другое, куда более надежно скрытое от посторонних глаз, в мире оставалось что-то правильное и настоящее. Что-то, что стоило потраченных сил и нервов.
Я перевела взгляд на лицо Йона, и мы встретились глазами. Великий Зверь, как наивно было с моей стороны полагать, что я смогу разлюбить его. Судьба это была или просто неудачное стечение обстоятельств, но он пророс во мне корнями так глубоко, как никто до него. И это выражалось не только в безотчетном стремлении быть ближе к нему и ощущать себя принадлежащей ему. Нет, он менял что-то внутри меня. После встречи с ним я стала смелее, я открыла для себя огромный мир чужих судеб, сложных историй и неоднозначных поступков. Я ощущала внутри себя жгучую жажду познания — мне хотелось увидеть и узнать еще больше, хотелось понять и постигнуть ответы на вопросы, которыми я прежде даже не задавалась. Мой мир за несколько дней расширился от крохотной комнаты в чужой квартире до чего-то настолько сложного и большого, что у меня все еще не получалось нащупать его границы. Йон подарил мне куда больше, чем просто неутихающий зуд между ног или навязчивые мысли об одном мужчине. Он подарил мне саму себя — такую, какой я никогда себя не представляла и какую мне еще только предстояло познать.
Интересно, а что думал он? За все это время, что мы провели вместе, я никогда не спрашивала у него напрямую, кем стала для него и что он испытывал ко мне. Я упорно продолжала делать выводы за него, убеждая себя в том, что иначе и быть не может. Я никогда не давала ему права голоса и возможности высказаться — просто потому, что безмерно боялась того, что могла услышать. Но, может быть, пришло время наконец перестать бояться?
— Йон, я… Я не знаю, как это сказать, — проговорила я, неосознанно прижимаясь к нему теснее, словно в попытке спрятаться от того, что неизбежно должно было последовать дальше. — С нами так много всего произошло за эти дни, правда?
— Это еще мягко сказано, — качнул головой он, поудобнее перехватывая меня за талию.
— И ты всегда был рядом со мной, — продолжила я. — Защищал, оберегал, заботился обо мне. Я знаю, что это часть твоей натуры и что ты заботишься обо всех, кто живет в Доме. Особенно о некоторых. И все же… — Я помедлила, ощущая, как от волнения ноги делаются слабыми и непослушными. Мягкий блюз окутывал нас нежной уютной пеленой, и весь мир вокруг казался каким-то безмерно далеким и несущественным. Мне казалось, что я слышу какие-то голоса, какой-то шум в отдалении, но мой разум отказывался на нем концентрироваться. Сейчас не было ничего важнее нас двоих и той правды, которой давно уже пора было прозвучать. — И все же мне бы хотелось верить, что это не просто так.