Альфа поневоле

Денис

На меня всегда возлагали большие надежды. Я ведь, как-никак, старший ребёнок и единственный сын своего отца. В самого детства мне скармливали идеи о лидерстве, ответственности за стаю, долге настоящего альфы. Я предпочитал слушать отца, так ведь заведено у волков. Но быть вожаком, как он, я не хотел. Я собирался окончить универ и уехать в Москву, где были более привлекательные перспективы для жизни и карьеры. Я на это и приятелей подбивал, Андрея и Стаса. По крайней мере, до той поры, пока Андрею не втемяшилось в башку, что мы с ним кровные враги.

Наша семья жила с

Васнецовыми по соседству. Мама дружила с тётей Алиной, в одиночку воспитывающей двоих сыновей. Куда делся отец Андрюхи и Стаса, она никогда не рассказывала. То есть, сами они знали, наверное, но за порог никогда не выносили и на все вопросы отвечали одной фразой: «А твоё какое дело?» Мне, по большому счету, было всё равно, тем более, что, если этой темы не касаться, то со старшим, Андрюхой, всегда было круто проводить время. Он был очень активным пацаном, всё время находил приключения на пятую точку, носился везде, а я вместе с ним.

Младший, Стас, был более спокойными и не таким хорошо развитым физически, потому мы брали его с нами поиграть, только когда тётя Алина настаивала. Андрюха закатывал глаза, но брал брата за руку и тащил с нами куда-нибудь на свалку или за гаражи. Если Стал падал или жалился крапивой и начинал ревёть, он злился и кричал на него, чтоб тот шёл домой. Мне в такие моменты становилось жалко Стаса. У меня ведь тоже была младшая сестра, Кристинка, и мне, как старшему, положено было любить её и заботиться. Я пытался успокоить младшего Васнецова, но так, чтобы старший не думал, будто мне есть какое-то дело. Вообще чем старше Андрей становился, тем сильнее у него закреплялась привычка чмырить младшего. В конце концов, Стас почти перестал проводить с нами время. Тётя Алина, поняв, что на Андрея не стоит рассчитывать, стала оставлять Стаса у пожилой матери.

Мы взрослели, менялись наши увлечения. Андрюха увлёкся лёгкой атлетикой, даже стал участвовать в городских соревнованиях и занимать призовые места. Пытался и меня подбить, но я не мог из-за отличной от человеческой физиологии. Мы просто тренировались вместе. Там, где раньше носились с палками и желеляками, теперь бегали как заправские спортсмены. Андрей не понимал, почему я отказываюсь от спорта, хотя у меня для этого визуально были все данные. И его недоумение было понятно: как бы он ни старался, сколько бы ни работал над собой, я всё равно был сильнее и быстрее него.

– Читер! – кричал он мне в спину, когда я в очередной раз обходил его на стометровке. Я, улыбаясь, разводил руками.

– Шевели булками быстрее в следующий раз.

Он посылал меня куда-подальше, но смеялся. В этой дружеской борьбе не было проигравших. Как он сам говорил, ему просто было куда стремиться.

Отношение Андрея изменилось, когда у них со Стасом появился отчим. Михаил был вдовцом и работал на оружейном заводе. По мнению большинства, отличный вариант для тёти Алины, столько лет влочившей эту лямку быта и воспитания детей практически в одиночку. Для большинства, но не для нашей семьи. Так исторически сложилось, что среди заводских было много охотников. Едва увидев Михаила, отец сразу предупредил меня, чтобы я был осторожнее с Андреем. Он сказал, что скоро его отношение ко мне и нашей семье может измениться. Я тогда только посмеялся. Наивный.

Однажды, когда я, как обычно, вышел утром на пробежку, Андрей, демонстративно игнорируя меня, прошёл мимо. Я догнал его и поздоровался, но он только ускорился. Наверное, мне не стоило лезть на рожон, но в моём мозгу в тот момент действительно ничто не предвещало бури. Я снова догнал его и толкнул легонько, чтобы

спровоцировать на реакцию. Реакция последовала незамедлитеньно: Андрей бросился на меня с кулаками. Я даже не сразу понял, что он это всерьёз. Только когда он со всей дури двинул мне в челюсть, я оценил серьёзность его намерений. Естественно, в первую очерерь, мне стало интересно, что я такого сделал, что вызвало его гнев.

– Андрюха, успокойся! Объясни нормально, что стряслось, – я толкнул его в грудь, но не расчитал силу, и он упал на асфальт. На ободранной руке выступили капли крови.

– Читер сраный! – только и смог произнести он испуганно, потом поднялся и пошёл в сторону дома.

Догонять его не было смысла. Я понял, что имел ввиду отец, когда сказал, что охотники умеют находить к людям подход, выставляя оборотней виноватыми во всех бедах. История про Макара Агеева, оборотня, растерзавшего пятерых туристов, давала им бесконечный карт-бланш на притеснение. При этом никто из них не хотел задумываться, что этой истории уже больше полувека и ни одного свидетеля её уже не осталось в живых. Как не хотели задумываться и о том, что после случая с Макаром за всё это время не было зафиксированно ни одного случая нападения оборотня на человека. А все пропавшие без вести, которых приводили в пример как возможных жертв, сами были оборотнями, погибшими от рук охотников. Но, как говорят, нет тела, нет дела. Погибшие в волчьем обличье не трансформируются обратно в людей посмертно, а значит и доказать что-то практически невозможно.

Постепенно даже тётя Алина перестала с нами здороваться. А через некоторое время они и вовсе переехали.

Накануне переезда Стас по дороге из магазина остановился под окнами моей комнаты. Нервно крутил в руке пакет-маечку, пялился огромными глазищами в зарешоченное окно, неловко убирая за уши отросшие светлые кудри. Я смотрел на него и удивлялся – совсем не изменился с детских лет, только подрос немного. Но черты лица как были мягкими и плавными, так такими и остались, словно у омеги. Я невольно вспомнил, как Андрей дразнил его слабоком и девкой, и попытался отогнать от себя неприятные мысли. Заметив меня, он кивнул приветственно и улыбнулся. Это было одновременно и очень странно, и совершенно естественно.

– Ты же в университете учишься? – спросил Стас как-то совершенно буднично, будто не было этих нескольких лет его отлучения от нашей троицы или волчье-охотничьих тёрок с Андреем и их отчимом.

– Да, на информационном, – кивнул я, облокотившись на подоконник. То ли из-за ностальгии по былым временам, то ли из-за того, что я был расстроен ссорой с Андреем, мне захотелось поговорить со Стасом подольше.

– Я тоже хочу, – сказал он, задумчиво отведя взгляд. – Поможешь мне с подготовкой в следующем году?

Я замялся. Не то, чтобы я был против. Как раз наоборот, мне очень хотелось помочь ему. Но было одно «но», из-за которого вопрос с поступлением для него несколько осложнялся. Равно как завод негласно считался вотчиной охотников, так университет считался территорией оборотней. Конечно, запрета никакого не было. Это, опять же, всё сложилось исторически. Поскольку дети из охотничьих семей в основном шли работать на завод и смежные предприятия, они чаще выбирали технический институт или коледж с подходящей специальностью. Университет же привлекал оборотней своей лояльностью и неким ощущением общности и безопасности. Почему Стас выбрал именно его для поступления, хотя это было труднее и явно порицалось бы его отчимом, я не понимал. Но в итоге всё равно согласился.