Алгоритм невозможного (По ту сторону Вселенной - 2)
Шрифт:
А я-то искал в Урме защиты от Асды...
8. Ссора и еще раз ссора...
Членство в космоле связано с так называемой общественной работой. Совсем недавно я считал ее своей первейшей обязанностью, но в первые же месяцы убедился, что пользы от нее нет. Собственно, это не работа, а игра в работу. Мы заседаем по малейшему, чаще всего надуманному, поводу, регулярно отдаем "политдолг", иначе говоря, пережевываем труды Лоора...
А я и так выучил их наизусть. Лоор и лооризм... Может ли учение отторгнуть своего создателя?
Я
Но об этом на "политдолге" не заикнешься. Считается, что мы активно участвуем в политике, на самом же деле в нас воспитывают аполитичность.
Говорят, первые космольцы отдавали "политдолг" с великим энтузиазмом. Давно ли и я был пылким энтузиастом? Со стыдом вспоминаю былую восторженность. Что это, юношеская бравада, проходящая с возрастом, или природная ограниченность? Ведь если бы не Асда и, в особенности, Урм, я бы поныне преклонялся перед "вождем и учителем".
Остро ощущаю их правоту: моя наивность не знает предела. Есть ли еще среди нас хоть один "энтузиаст", или я был последним?
Увы, не узнаешь: все очень здорово научились притворяться, лицемерить. Нужен энтузиазм? Пожалуйста!
И вот я дважды нарушил правила игры - пренебрег "политдолгом" ради встреч с Урмом.
Реут взбеленился и, конечно же, решил меня проработать. Заба-вная была, вероятно, картина: в кресле, под огромным портретом Лоора, рассерженный старичок молодого возраста, а напротив, словно преступник перед судьей, - я. Не сижу, разумеется, - стою. Ковыряю ногой дырку в полу, слушаю нудные нравоучения, а сам раскаляюсь, как металлическая болванка в электромагнитном поле.
И вдруг меня прорвало.
– Вспомни, Реут, - крикнул я, - как ты прислуживал Тису, нашему заклятому врагу, агенту "призраков"! Как поддерживал его под локоток, а он похлопывал тебя по плечу! И что за пятно на стене, здесь, кажется, висел портрет Тиса?
Даже и подумать не мог, как испугается Реут! Он не побледнел, - бледнее, чем был, стать невозможно!
– а посинел и начал хватать губами воздух.
– Тэ-эк... тэ-эк...
– и вдруг взмолился: - Тише, прошу тебя! Поверь, у меня нет с Тисом ничего общего!
Меня осенило:
– Разве не Тис посадил тебя в это кресло?!
– Откуда ты узнал?
– подскочил Реут.
– Тебе сказал Урм? Тэ-эк... Это ему дорого обойдется! Не зря я подозревал вас обоих!
– Можешь поделиться своей догадкой с "верняками". Но и у меня найдется, что сказать им!
Я блефовал. И тем не менее достиг цели: охватившая Реута ярость мгновенно погасла, уступив место паническому страху.
– Прости, Фан...
– слезы потекли по мучнистому лицу, оставляя серые борозды.
– Я сам не знаю, что говорю. Я вовсе не хотел угрожать тебе. Я неудачно пошутил, Фан! Не выдавай
Мне стало противно.
– Ладно, живи!
– сказал я с презрением.
– Но если со мной или с Урмом что-нибудь случится, "вернякам" все будет известно. Уразумел?
Он мелко и часто закивал, словно голова затряслась, что еще больше подчеркнуло его сходство со стариком. Выполз из кресла и под локоток, как тогда Тиса, проводил меня к выходу.
– Тэ-эк... Я могу быть спокоен?
– заискивающе спросил на прощание.
– Это зависит от тебя, - буркнул я, сдерживая злость, и захлопнул за собой дверь отсека. Было так мерзко, будто вывалялся в грязи.
В тот вечер я, не без похвальбы, рассказал Асде о ссоре с Реутом:
– Проучил его! Будет знать, с кем имеет дело!
– Глупо!
– к моему изумлению воскликнула Асда.
– Зачем ты связался с этим мерзавцем? Считаешь его побежденным? Уверяю тебя, ты ошибаешься. Он лишь временно отступил и теперь ждет случая, чтобы расправиться с тобой.
– Не посмеет, - рассмеялся я.
Однако Асда оставалась непривычно мрачной, - такой я ее прежде не видел. Даже глаза изменили цвет: были сиреневыми, а стали темносерыми, со свинцовым отливом.
– Не думал, что ты такая трусиха, - нарочито беззаботным тоном произнес я.
– Мы вроде бы поменялись местами: вспомни, как я упрекал тебя в неосторожности. Пойми, Реута нужно было хорошенько проучить, чтобы не зазнавался, и я это сделал.
– Наивный мальчишка!
Я рассвирепел.
– Вы оба, Урм и ты, точно сговорились. Обвиняете меня в наивности! И само слово "наивность" произносите как "недомыслие" или даже "идиотизм". Если я такой идиот, то бегите от меня, куда глаза глядят!
– Не устраивай истерики, Фан, - сказала Асда дрожащим голосом.
– Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю. Люблю таким, каков ты есть. Может быть, именно за эту твою наивность или за что-то другое, скрывающееся под ее видом. Но я не могу оставаться в стороне, когда чувствую, что тебе грозит беда. А Урм... Он умный и опытный, ты же сам говорил. Расскажи ему обо всем. Тем более, что ты и его невольно подставил под удар!
– То-то Урм посмеется, узнав об этой ссоре!
– Не думаю. Иди к нему, не теряя времени!
Урм даже не улыбнулся, несмотря на то, что я очень смешно разыграл в лицах сцену стычки с Реутом.
– Похоже, - сказал он озабоченно.
– Из тебя получился бы неплохой комедиант. Жаль, что у нас нет театра.
– Ты сердишься? Я поступил глупо?
– А сам как думаешь?
– Не знаю...
– Связываться с Реутом не стоило, но что уж теперь... Хорошо хоть, что не скрыл от меня!
– Это Асда посоветовала, - признался я смущенно.
– На редкость умная девушка, - похвалил Урм так, словно был знаком с ней не только по моим рассказам.