Алиби Алисы
Шрифт:
— Я не заказывала этот каталог, Скантс. Говорю тебе совершенно серьезно.
— Ты могла подписаться на что-то, а они могли продать твой адрес другим компаниям, и одна из них прислала тебе этот каталог.
Я качаю головой.
— На прошлой неделе, когда я ходила в салон красоты, чтобы прокрасить корни, туда зашли трое мужчин. Я узнала их. Точнее, узнала одного из них. Узнала его смех. Это были они, Скантс. Три поросенка.
— Мы уже говорили об этом, — снова хмурится Скантс.
—
— Зачем ты вообще потащилась в этот салон красоты? Ведь я посылаю тебе наборы каждые шесть недель. Ты что, не получила их?
— Получить-то я их получила, но я уже больше не могу делать это сама. Это так неудобно — наклоняться над ванной, и у меня получается не так хорошо. Мне хотелось хотя бы раз сделать все как полагается.
— Ну ладно, но ведь это могли быть и не они. Или не он — тот, который смеялся. Готов побиться об заклад, что все это плоды твоего воображения.
— Но я точно узнала его смех, и у него соломенные волосы. Может, он теперь в другой банде.
Но Скантса не так-то легко убедить. Он спихивает Королеву Джорджину с кучи чистого белья, где она устроилась вздремнуть, и усаживается на диван.
— Опять ты воюешь с ветряными мельницами.
Не понимаю, что он имеет в виду, но присаживаюсь рядом с ним на диван и перевожу дыхание. Мне совершенно не хотелось произносить это вслух, и Скантс это прекрасно знает.
— Я думаю, что эти трое убили моего отца.
— Нет, — резко отвечает он, прихлебывая слишком горячий чай.
— Но…
— Я уже говорил тебе это десять раз. Я знаю, что с ними стало. Моя работа в том и состоит, чтобы следить за тем, не угрожает ли тебе что-нибудь. Двое из них сейчас в тюрьме, а третий умер в больнице от сепсиса, когда ему удаляли часть желчного пузыря, поврежденного во время драки. У меня все на учете.
— Ты говорил, что в банде было десять человек. Это могли быть трое других.
— Но если это были другие, не те, которые убили твоего отца, кто же тогда тот мужчина, который смеялся?
— Я не знаю, но…
— Они все на учете, Джоан. Банда распалась. Тебе ничего не угрожает. Мы заглядываем под каждый камешек. Я, отдел по борьбе с организованной преступностью, даже пограничники. Мы бы знали, если бы кто-нибудь проскользнул через сеть. Поверь мне.
— Тогда почему я все еще здесь? Почему я не могу вернуться к моей прежней жизни?
— Ты здесь, потому что ты под защитой. А для этого нужно, чтобы ты была здесь. Ты не можешь просто расслабиться и быть счастливой?
— Нет, — отвечаю я, качая головой. — Я хочу быть кем-нибудь другим. Джоан Хейнс мне больше не подходит. И жить я здесь больше не могу.
— Так ты ведь почти и не пыталась, разве не так?
— Если я говорю тебе, что что-то происходит, ты должен относиться к этому серьезно. Защищать меня — твоя прямая обязанность. Мне страшно, Скантс. Я здесь совсем одна.
Он чешет веко. Не думаю, что в этом была необходимость, но он никак больше не может выразить свое неудовольствие.
— За восемь лет ты сменила четыре имени. Ты была Энн Хилсом, Мелани Смит, Клер Прайс, а теперь ты — Джоан Хейнс…
— Я знаю.
— …и каждый раз ты говорила, что кто-то криво на тебя посмотрел, или ты уверена, что видела Трех поросят, или как-то еще убеждала власти, что находишься в опасности.
— Мужчина в Ливерпуле плеснул мне в лицо кислотой.
— Неправда. Какой-то пьяный кинул в воздух банку с пивом, когда Ливерпуль побил Дортмунд 3:0 в Лиге чемпионов. Ты просто оказалась рядом. Никакой кислотой там и не пахло. Все проверено.
— Это могла быть кислота.
— Могла. Но не была. Я не могу в пятый раз подавать заявление и просить выдать тебе новые документы только потому, что ты получила этот каталог и «как бы опознала» трех мужиков. Да меня просто высмеют.
Я пересаживаюсь на кресло прямо напротив него, чтобы он не мог уклониться от моего взгляда.
— Я узнала его смех, Скантс. Ты ведь сам сказал после Скарборо, что я должна сразу звонить тебе, если увижу или услышу что-либо подозрительное.
— В Скарборо на тебя напали. Но это случилось восемь лет назад, и с тех пор все было тихо. — Мне хочется заплакать, но я стараюсь держать себя в руках. — А этот каталог ничего не доказывает.
— Но ведь он для мертвых, — говорю я и поправляюсь: — Даже хуже. Для почти мертвых.
И тут я чувствую запах — от него пахнет виски. Словно осознав, что я догадалась, он отодвигается подальше.
— Перестань морочить мне голову, Джоан. Ты ведь знаешь, что я терпеть этого не могу.
— Даже и не думаю.
— Эти трое сказали что-нибудь? Как-нибудь намекнули, что знают тебя?
— Один из них открыл передо мной дверь и сказал: «Осторожнее, не споткнитесь». И мне показалось, что у него бристольский выговор.
Скантс шумно вздыхает.
— Давай так. Если бы тебе бросили кирпич в окно, я бы организовал твой переезд за один час. Я могу что-то сделать, если кто-нибудь попытается взломать твою дверь или оставит зажженный фейерверк в почтовом ящике. Но смех, подозрительный выговор, всякий мусор по почте? — Он качает головой. — Твоя кнопка экстренного вызова теперь работает, правда?
— Да, с первого раза даже не смогли нормально установить.
— И ты была уверена, что парень, который пришел ее устанавливать, нарочно не подключил провод. Я уже это слышал.